Преступление и наказание. МХАТ в Цюрихе

Там жирных не было, торжественны и строги, от
Гуччи и Виттона на плечах, все как один – почти
что полубоги, переставляли люди-цапли ноги,
их самки клюв кривили впопыхах. Тяжёлый свин,
повешенный за ноги, взывал о притяжении земли,
звенел звонок, а люди-недотроги, зевая
сдержанно, меж кресел шли и шли.

Там было сыро. Сцену постоянно актёры тёрли.
Питер плыл дождем. Графин воды, плевки,
бутылка водки и мокрой тряпкой гиблый водоём.
Ещё был чай, заваренный как надо, с чаинками
и чёрною тоской, топор и крест, и слёзы, как
награда, за то, что смерть нам – верная отрада.
Нежизнь. Невера. Ненадежда. Нелюбовь.

Там красного немного было, разве свиная туша в
розовых тонах, рубаха Роди в первом акте, рампа,
окровавлённый рот и крыши красной, как крышки
гроба, роковой размах. Всё. Кончилось.
Отхлопали, вставали, достойно шли, шиншиллы
надевали и про себя, прищурившись, плевали
на Родю-Родину, страдания, топор, зарезавший
не их. В шагах крепчал укор.

Марина Охримовская

После спектакля “Преступление и наказание” Москов- ского Художественного театра, 2013 г.

22.10.2013

Фото: schwingen.net