Живая поэзия театра Людмилы Майер-Бабкиной
Искусство

Живая поэзия театра Людмилы Майер-Бабкиной

В рамках программы «200 лет дипломатических отношений между Швейцарией и Россией»

Руководитель и основатель Театра сценической классики в Цюрихе, доцент театральной школы в Ольтене, российско-швейцарский режиссер Людмила Майер-Бабкина отвечает на вопросы Марины Охримовской.


Мальчишки и девчонки «ходили на голове». И что же? Ни тени недовольства в облике режиссера Майер-Бабкиной. Напротив, живой интерес, почти восторг озаряют ее лицо. Оказалось, дети не шалят, а импровизируют этюд о высадке инопланетян, об опасности, дружбе и взаимовыручке. Они и актеры, и режиссеры одновременно, с ходу придумывают и текст, и сюжет.

— Людмила, Вы двенадцать лет руководите Театром сценической классики. Поставлено много интересных спектаклей. И это очень взрослый театр. Почему Вы решили заниматься еще и с детьми?

— Идея создать литературно-театральный класс возникла несколько лет назад,  –  рассказывает Майер-Бабкина. – Я заметила как внимательно дети смотрят мои спектакли. И подумала: «Такие талантливые зрители наверняка смогут быть хорошими актерами». Первый класс открыли в Золотурне, он там есть и сейчас. А два года назад мы создали площадку и в Цюрихе.

Театральная педагогика – сложнейшая область знаний. В работе с детьми особенно важно удерживать хрупкий баланс между необходимостью открыть перед учащимися волшебный мир театра и, деликатно и бережно развивая творческую личность ребенка, сохранить за ним право на фантазию и свой взгляд на мир. И не дай Бог волевым усилием педагога угнетать нежный оригинальный росток детской творческой натуры.


image description
image description

Театр давным-давно отказался от воспроизведения на сцене штампов: добрый-злой, умный-дурак, счастливый-несчастный. Нельзя, выйдя на сцену, объявить: «Я — Золушка» и начать играть свое представление этого образа. Сценический персонаж надо выразить, выговорить. Для этого юная актриса должна овладеть сценическим языком.

— Разве сценический язык можно выучить, как иностранный?

— Спасибо за интересный вопрос. Именно так. В литературно-театральном классе мы изучаем сценический язык. Как и в жизни, на сцене надо действовать подлинно, целесообразно, обоснованно. И мы учимся не притворяться, не играть в театр, а ИГРАТЬ В ТЕАТРЕ.

Дети знают, что мысль побуждает действие, а действие – эмоцию. К приводит импровизации магическое: «Если бы это событие случилось с тобой?» И рождается этюд.

Далее: все живое развивается – это закон жизни. Юные актеры учат это как критерий художественности и ищут развитие на сцене. Они охотно и долго импровизируют, удерживая мысль, тему. Разворачивая действия от его начала,  умеют осмысленно завершить историю.

— Но ведь дети, рожденные в Швейцарии, часто неправильно говорят по-русски. Как Вы с этим справляетесь?

Мы учим русский в контексте событий, ситуаций, взаимоотношений. Обязательно на каждом уроке читаем и вместе анализируем образные, богатые метафорами стихи русских поэтов. Много занимаемся дикцией, артикуляцией, орфоэпией. Тренируем мелкую мускулатуру речевого аппарата и учимся правильно дышать.

11 мая нынешнего года эти детские навыки можно будет увидеть в нашем спектакле «Бременские музыканты». Дополнительную информацию смотрите на нашем сайте  www.theater-studio.ch.

Еще в работе с детьми очень важен уровень общения. Я говорю с учениками порой на языке философии. Уверенна, мудрость, отобранная временем, пусть даже недопонятая ребенком сегодня, останется в его сознании тем добрым зернышком, которое будет востребовано жизнью, возможно, через годы. Помните слова Тютчева: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется».

— Людмила, Вы, выпускница ГИТИСа, единственная аспирантка А. Эфроса, сформировались как художник в России. В Швейцарию приехали в 1997 году уже сложившимся мастером. Можете назвать четыре главных события вашей творческой биографии за эти семнадцать лет?

— Прежде всего, это преподавательская работа в Европейской школе актеров и телевидения в Цюрихе. А сейчас – во вновь открывшейся театральной школе в Ольтене, где я буду преподавать систему Станиславского. Именно интернациональная среда дает уникальную возможность постигать различия театральных школ. А также позволяет строить мостик между швейцарским и российским менталитетом на территории художественного творчества.


image description
image description

Расскажу один эпизод. Репетируем «Сон в летнюю ночь» Шекспира. Прекрасная Гермия боится предстоящей разлуки с любимым. Ее избранник Лизандр в тревоге обращается к ней: «Ну что, моя любовь? Как бледны щеки! Как быстро вдруг на них увяли розы!»

Пытаясь пробудить эмоции учащегося, взываю к его воображению: «ТВОЯ любимая дрожит в испуге, вся кровь вытекла из нее, щеки — белые! Что бы ты сделал, если бы это происходило с ТВОЕЙ девушкой?» Швейцарский студен, с трудом преодолевая возникшую в нем эмоцию, неожиданно заявляет: «Позвонил бы врачу!»

Для меня самой это был период постижения театрального искусства в его разнообразии. Я учила и училась сама.

— Это преподавание. А в режиссерской работе?

— Очень важной для меня стала постановка спектакля по повести Чехова «Драма на охоте». Этот автор особенный для любого художника. Потому что «Чеховым» принято мерять уровень мастерства режиссера. А мне к тому же пришлось «строить театр вне театра» и, работая практически в вакууме, создавать живую поэзию театра вне моей исконной культуры, где я выросла и сформировалась, как художник. Я чувствовала себя источником редких знаний. И опираясь на уважительную дистанцию в отношениях с людьми, упрямо делала то, что знаю, умею, люблю.

В Цюрихе мною был создан Театр сценической классики. И вместе с ним обретали «плоть и кровь» мои спектакли и по произведениям других авторов: Пушкина, Шекспира, Бунина, Уильямса, Сартра, Аксакова, Петрушевской…

— А сейчас Вы не чувствуете вакуума?

— Теперь нет! Театр соединяет людей по своей сути. Швейцарские актеры работают со мной охотно. Город Цюрих также поддерживает мое творчество. Самое трудное подчас, найти признание среди своих. Но мне повезло. Лучшие проекты сделаны с соотечественниками.

Подлинные  картины Игоря Новикова украсили спектакль «Маленький принц» А.-С. Экзюпери, фольклорную постановку «Медведь и девочка» – декорации Андрея Золотухина. А «Женщина в песках» Кобо Абэ выиграла, благодаря изящному решению художника Сергея Никокошева.

Вместе с певицей Яной Василенко мы сделали проект по повести «Драма на охоте» по А. Чехову. Елена Булавко пела в «Принцессе Авроре». Детский танцевальный коллектив Изолины Беловой из Образовательного детского центра «Матрёшка» добавил ярких красок в палитру «Золушки». А музыку к представлению написали московские композиторы Владимир Романычев и Александр Миловидов. Мы плодотворно сотрудничаем с писателем и журналистом Всеволодом Бернштейном, художником Михаилом Кононовым и другими талантливыми людьми.

И самое главное, у нас появился свой зритель, который знает и любит нас.

— Надо полагать, что пьесу  швейцарского классика Ф. Дюрренматта «Визит старой дамы» Вы выбрали не случайно? Почему?

— Наверное, потому, что я доросла до этого автора, — смеется. —  Дюрренматт – особый случай. В проекте занято 25 человек различных культур – швейцарцы, немцы, русские… Это не очень просто организационно и финансово. Но главное – не в  этом.

Мне понадобилось 17 лет жизни в Швейцарии, чтоб обрести возможность  работать с таким материалом. Потому что это не отвлечённая классика, а очень современная пьеса. На мой взгляд, «Визит старой дамы» – реальность, в которой мы волею судеб живём. Это тот новый мир, который сегодня я наблюдаю и в Швейцарии, и в России.  И мне было очень непросто эту новую реальность постичь.

Текст: Марина Охримовская

Фотографии предоставлены Театром Сценической Классики

P4050008

Изображение 1 из 11

Марина Охримовская

Поделитесь публикацией с друзьями

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику