Баллада о черной розе. Сеитумер Эмин
Автор фотографии Гена Александров.

Баллада о черной розе. Сеитумер Эмин

В Крыму есть горная деревушка. Там «...далекий горизонт с морской голубизною. Заката в синеве горящая лампада. И блеск вершин во льду. И эхо камнепада». Ее жители именуют себя горцами. Они свободолюбивы, справедливы, скромны.  Их гортанная речь подобна говору морских волн. Среди этих гордых людей родился Сеитумер Эмин.

Ритмические строчки на родном крымско-татарском он начал складывать рано. И русская речь была близка ему — ведь русские жили по соседству. Старики-аксакалы пророчили Эмину быть поэтом. И он им стал.

Мы знакомы давно. Разговор этот состоялся в 2001-м. Не изменив ни слова, отдаю на суд читателей свидетельство поэта и ветерана войны.

Уже после окончания школы юный Сеитумер — литературный сотрудник районной газеты. Надеялся работать и учиться писательскому мастерству. Но… грянула война. И горец Эмин надел полосатую тельняшку и стал солдатом морского десанта.

«Солдат морского десанта
был сыном отчего края.
Солдат морского десанта,
он не хотел иного.
Солдат морского десанта,
он был у берега ранен,
в тельняшке свое полосатой
упал у дома родного».

Воевал в Одессе, двести пятьдесят четыре дня оборонял Севастополь. Был награжден медалью «За отвагу», ранен, контужен. Подлечился — снова на фронт, на новороссийскую «Огненную землю». Опять тяжелое ранение. В 43-м комиссовали. Другой смирился бы. Но не Эмин. Через штаб партизанского движения добился отправки в тыл врага, в Крым.


image description
image description

«Солдат морского десанта
очнулся глубокой ночью.
Свечение белой розы
ему разомкнуло очи.
Она едва колыхалась,
та самая белая роза,
к щеке его прикасалась,
и было еще не поздно
солдату морского десанта
сорвать эту белую розу».

Его обязанностью была антифашистская агитация. Сам составлял тексты листовок, собственноручно набирал, печатал и разносил по оккупированной земле. Для многих эти листовки были глотком свободы, давали силы и веру в победу.

11 апреля 44-го года Советская Армия вместе с партизанскими отрядами освободили Бахчисарай, Белогорск, Симферополь. В Симферополе открылась газета «Красный Крым». Однако успели выпустить лишь восемь номеров.

«Солдат морского десанта,
он был высокого роста.
Он встал, подняв над собою,
как знамя, белую розу.
Дымилась разбитая кровля.
И жить было уже поздно.
И падал он. И от крови
стала красною роза».

В ночь на 18 мая Сеитумера Эмина арестовали прямо в здании редакции. И редактора, тоже крымского татарина и бывшего партизана, арестовали.

В одну ночь двести тридцать тысяч крымских татар под дулами автоматов как скот погрузили в закрытые товарные вагоны и повезли далеко-далеко в ссылку — стариков, женщин, детей, инвалидов. Их преступление заключалось в том, что они — крымские татары. А раз татары — значит все поголовно предатели. И «русский» человек Сталин приказал, а другой «русский» человек Берия ревностно приказ исполнил.

«И мать подняла эту розу.
И схоронила сына.
Но розу поднять, как знамя,
У нее не хватило силы.
В тельняшке его полосатой
уехала в край неизвестный.
И полосы той тельняшки
мелькали в вагонах тесных.
Вещей не брала с собою.
Пылилась в бедных обозах.
Одна со своей судьбою
и с этой красною розой».

Эшелон… Двадцать девять бесконечных мученических дней неизвестности, голода, жажды, грязи, боли. В узбекский кишлак Бекабад прибыли через месяц. Поселись в землянках. Почти все взрослые стали чернорабочими крупной ГЭС. От зари до зари тяжко работали за скудную пайку. Ежедневно отмечались в спецкомендатуре. Смертность была страшная. Вырыть могилу не было сил. Случалось, умерших клали у порога землянки, а к утру труп обгладывали шакалы.

В этот ад были брошены сотни тысяч бесправных, униженных, оскорбленных. Кроме крымских татар в далекие суровые края выслали тринадцать национальностей: русских, украинцев, поволжских немцев, греков, болгар, чеченцев, евреев — всех, кого маниакально-подозрительная власть посчитала предателями. От непосильного труда, голода, болезней, нищеты погиб почти каждый второй.

«В ту пору их было много,
таких, как она, на свете.
Плыл по пыльным дорогам
плач о погибших детях.
Шли они, опаленные.
Жить им было не просто.
От слез, как море, соленых
стала черною роза».


image description
image description

А те, кто выжил, сделали все, чтобы оправдать оклеветанные народы перед историей, вернуться на родину предков. Среди них был и поэт, коммунист, ветеран войны, кавалер многих правительственных наград Сеитумер Эмин. С середины 60-х он — активный участник Национального крымско-татарского движения. Работает в крупном ташкентском издательстве. Печатается в журналах. Вскоре его, изгнанника, принимают в Союз писателей СССР. Муза Эмина крепнет сквозь терни.

«Солдат морского десанта,
безвестна твоя могила,
и старая твоя мама
зарыта неведомо где.
Она к тебе не вернулась.
Сил у нее не хватило.
И вы не встретитесь больше
ни на какой звезде».

Возвращение началось лишь сорок три года спустя той жуткой ночи, когда в товарные вагоны были брошены народы. В Крым, который вскоре стал украинским, вернулся лишь каждый третий. Встретила своих детей многострадальная родина не очень ласково. Новая власть смотрит на вернувшихся как-то искоса, мол, зачем прибыли. Многие крымские татары бедствуют. Каждый второй без гражданства, жилья, работы, многие болеют туберкулезом.

«Солдат морского десанта…
Другие живут на свете.
Другие бродят у моря.
Давно отошла война.
И только черная роза
не сделалась больше красной
и белой не стала тоже.
Она до сих пор черна».*

Часть переселенцев перекочевала поближе к Крыму на российскую землю. Так уж получилось, что и Эмин остановился по соседству со своим родным Крымом — в Новороссийске, где и построил дом высоко на горе. Из его широких окон видны и город, и гордые горы, и безбрежной море, и, наверное, целый мир.

— Национальные конфликты зрели в России веками, — с горечью говорит Эмин. Ведь, откровенно скажем, еще при царском режиме русский глядел на «чучмека», инородца весьма странным образом — полупрезрительно, свысока. И царская Россия как эстафету передала этот взгляд бывшему СССР. В руководстве национальных республик русские, как правило, имели более широкие полномочия, чем представители коренных национальностей.

Теперь уже не скрыть, не совсем по-умному занимались национальными проблемами и некоторые ретивые советские вожди. В чести была показуха: всякие декады литературы и искусства, лицемерные лозунги дружбы народов. Из богатейшего национального наследия бралось лишь то, что не противоречило идеологии правящего режима. А нередко безответственные финансовые инъекции великой России малым республикам, которые, как правило, разворовывались местной знатью? Изнанка такой лицемерной заботы — разжигание межнациональной розни.

Неприязнь росла не только к русским, уже во многих поколениях живших в бывших союзных и автономных республиках, но и между соседними народами. Это обернулось резней в Сумгаите, когда азербайджанцы стали резать армян, кровавой драмой между турками и узбеками в Фергане. Таджики и узбеки готовы убить друг друга за пядь земли, ташкентские узбеки не жалуют ферганских. А опутанное колючей проволокой, живущее под дулами автоматов пророссийское Приднестровье? Где-то тлеет вражда абхазов и грузин, грузин и аджарцев. Карачаево-Черкесия, Ингушетия, Дагестан, Абхазия, Грузия, Чечня…

Чечня… Уверен, беду эту страшную можно и нужно было предотвратить. Вроде бы гаснет, гаснет там война. Если бы так. Да только опыт подсказывает — ни штыком, ни парашютным десантом, ни ковровым бомбометанием национальные проблемы не решаются. Никогда, никогда не простят матери дураков-генералов, которые приказывали безусым пацанам «с улыбкой на устах» решать национальные проблемы ценой собственных жизней.

Состояние национального вопроса в России в целом плачевное. И уверенности, что трагедия крымских татар не повторится с другим народом, нет. Не случайно в России поднимает голову национал-шовинизм, пропагандируются экстремистские идеи вроде «Россия для русских». Это очень опасные тенденции. Тем более на Кубани, на Юге, где много переселенцев, где живут представители многих национальностей. А «горячие точки» отсюда так близко, что порой кажется, доносится дым пожаров и грохот канонад.

Тлеют национальные «угли» и в Крыму. Ну, никак его не поделят! Крым постоянный объект политических торжищ. И не республика, и не область, и не российская, и не украинская земля. А ведь там живут русские, украинцы, болгары, крымские татары, многие национальности живут там. И российскому руководству не в последнюю очередь корректно и тактично придется решать и эту боль. Ведь возможный взрыв в Крыму предотвратить куда сложнее, чем взрыв заваленного бетонной глыбой блока Чернобыльской АЭС.

#

Марина Охримовская, Новороссийск, 2001 год

06.05.2015

Фото: Гена Александров

* «Баллада о черной розе» создана Сеитумером Эмином в изгнании. Эти и другие строфы о родной земле, о боли и несправедливости переписывались тайно, передавались из уст в уста. За долгую трудную жизнь поэт издал более двадцати книг стихотворений, прозы и переводов. Крымско-татарский и русский языки — мощные несущие крыла его творчества. Похоронен Сеитумер Эмин (1921-2004) в Новороссийске.

Марина Охримовская

 

Поделитесь публикацией с друзьями

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику