Сезон Тибериуса
Литклуб

Сезон Тибериуса

Под знаком Дождя Я понятия не имею, под каким знаком пройдёт вторая, швейцарская половина моей жизни. Если время подарит мне дождь, дорогу и приключение, я не буду против. Скажу лишь – жизнь состоялась. Пространство сжимается вокруг меня уже более пятидесяти лет. Огромный - 1/6 часть планеты - Советский Союз, компактная Беларусь, маленькая Швейцария. А дальше… дальше тесный гроб. И жирная точка. Конец пути.

Я побывал некоторое время в могиле и вернулся. Точнее, я спускался туда несколько месяцев каждый день.
Из пункта, начинающегося на две гласные А, каждое утро электричка доставляет меня в пункт, заканчивающийся на две согласные Г. ААрау и БруГГ разделяют 12 минут езды, которых хватает на стаканчик кофе, только что сваренного необъятных размеров весёлой тёткой-хорваткой из вокзального кафе.

Тётка симпатизирует мне и неуклюже кокетничает, очевидно принимая за «своего». Возможно, интуитивно отметила она моё «лица необщего выраженье» среди пасмурных невыспавшихся физиономий вокзального народца. «Свои» – это работяги со строек, продавщицы магазинов, уборщики – первые жаворонки просыпающейся задолго до рассвета страны. День они начинают раньше других. Миддл-класс появится позже, а пока нежится под душем и пьёт «Лаваццу» дома, шурша свежими газетами.

Деревенька Виндиш прилепилась прямо к аккуратному, безликому вокзалу Бругга. В деревне вяло течёт сонная жизнь, а под деревней… Вот туда, собственно, я и спешу.

Сезон Тибериуса

Между вокзалом и пышным парком знаменитой психиатрической клиники зияет кратер котлована, огороженного металлической решёткой. Эдакий лабиринт в земле с подъёмным краном в центре. Кран здесь – единственный признак цивилизации, всё остальное: бараки, скамейки и столы сотворены руками моих камерадов, товарищей по лопате и кайлу. Стрелки часов здесь бегут в обратную сторону синхронно с нашими лопатами, а лопаты черпают из грунта окаменевшее время: песчинка – секунда, камушек – год, один бросок грунта в ржавый контейнер – десяток лет. Я — аусграбер, землекоп в археологической экспедиции — размахивая лопатой, погружаюсь – нет, не в землю – но в так называемое прошедшее время, которое нам ещё предстоит открыть.

Сезон Тибериуса

Из-за двухмесячных, непрерывных весенних дождей земля напоминает болото. Но чавкающая и хлюпающая грязь на самом деле беременна раритетами прошлого. Иногда она милостиво дарит их ищущим. Мне больше везёт на монеты: чаще бронзовые ассы, реже — серебряные сестерции. Камерад Фредди имеет острый глаз на пуговицы, иглы и прочие москательные мелочи. Камераду Аизу, нерадивому из-за пристрастия к шнапсу мусульманину, чаще попадается керамика и – высший пилотаж аусграбера! – стекло, которое в домах древних римлян встречалось реже золота.


image description
image description

У своих камерадов Мартина, Тину и Мириам, Лоренца и Ребекки, Коринн и Маркуса, незабвенных Фредди и Аиза – я многому научился у них в первый свой археологический сезон. Над нашим котлованом витает дух Индианы Джонса. Дух выгоняет из палат пациентов соседней психиатрической клиники, и они, словно зомби из фильма Д. Ромеро «Ночь живых трупов», на долгие часы окружают периметр нашего поля, вперив в нас свои пустые зраки.

Сезон Тибериуса

Настоящий археолог – это сублимированный некрофил. Причём в крайней, радикальной стадии. Когда одуревший от только что найденного обломка амфоры аусграбер трясущимися руками освобождает из двухтысячелетнего плена находку, к нему сбегаются все камерады – от шефши Кати до крановщика Иоахима. Осколок изучается, обнюхивается, пробуется на зуб, просматривается на свет, облизывается, простукивается, и посторонний наблюдатель мог бы заметить медленно разгорающийся нехороший огонь в глазах. Этот нехороший огонёк сверкнул мне однажды из моего отражения в зеркале, когда я обтирался полотенцем после душа. Я, интеллектуал и пират морей житейских, откопав пару первых ассов, тоже подхватил некрофильский вирус.

Сезон Тибериуса

Я разгадал секрет Индианы Джонса. Жизнь в Европе – скучная штука, если тебе выпало жить здесь. Всё мало-мальски интересное происходит исключительно в теленовостях, и вот ведь парадокс: чем дальше от Европы, тем значительнее катаклизмы. Цунами в Индийском океане, террор в Ираке, голод в Эфиопии, обезглавливание заложников в неведомых бункерах, наводнение в Нью-Орлеане – согласитесь, это круто. В собственной стране гельвету, пристёгнутому ремнями безопасности к домашнему дивану, приходится довольствоваться жалким зрелищем автомобильных аварий, да скучных физиономий очкастых педофилов, раздающих интервью по пути в тюремную камеру.

Сезон Тибериуса

Но гельвету хочется приключений, волнующих, безопасных и желательно не отрывая задницы от дивана. И тогда рука его тянется к полке с DVD-дисками, откуда археолог с женским именем Индиана и простецкой фамилией Джонс скалит ему зубы из-под лихо нахлобученной на крепкий череп панамы. Обаятельный интеллигентный авантюрист Индиана прячется в душах многих европейцев, но на свободу вырваться не может. Утверждаю, что европейская история кончилась. Богатое событиями прошлое безвозратно ушло, гельветам остались лишь автобаны, тротуарные дорожки и секс-туры в Таиланд. Да птичий грипп для разнообразия. Брр…

Прошлое Европы закатано в асфальт, застроено бетоном и отдекорировано пластиком, лишь сувениры старых времён, пылящиеся под стеклом в музеях, напоминают о былых героях и их деяниях.

Сезон Тибериуса

Более 2000 лет назад сюда пришли герои-легионеры императора Тибериуса. Основали лагерь, осели, остепенились, детишек нарожали. Постепенно красивое имя Виндонисса превратилось в наречие Виндиш «ветренно», и потомков весьма затруднительно ассоциировать с предками-легионерами. Поэтому души солдат зовут к диалогу других героев. Нас, аусграберов.

День Аусграбера или Веселие Швейцарии пити есть

Техник Альберт сегодня не в поле. Он, профессиональный повар, колдует в бараке над поросёнком. По древнеримскому рецепту. Сегодня – день аусграбера, и камерад Лоренц, копия Алекса из «Заводного апельсина», только что вернулся из «COOP» с бонусом — тремя бутылками абсента. Вино, пиво и поросёнок за счёт кантона, а спиритуозные изыски – личное дело каждого. Мой вклад – бутылка белорусской водки, исчезла на столе и больше я её не видел. Под зажигательную «Текилу» в исполнении камерада Гонзалеса некурящая шефша Кати, седая, взлохмаченная и восторженная, словно вышедшая из фильмов Ф. Феллини, неумело прикуривает «паризьенину» и присоединяется к соло камерада.

От белоруса ждут алкогольных подвигов, и Аиз присаживается рядом со мной, разливает по стаканчикам шнапс. Выпиваю с неохотой. Плохо пьётся водка в Швейцарии, наверное, из-за мягкого климата. На родном, мёрзлом северо-востоке мы нуждаемся в каждодневном спирте и мясе. Здесь же славянская душа довольствуется бокалом красного вина и тарелкой свежего салата. Даже после тяжелой физической работы. С горечью констатирую, что державу я подвёл, камерады-аборигены оказались круче славянина.

Сезон Тибериуса

Смеркается, и мы зажигаем большие факелы, стоящие по периметру стола. Бесшумно распахиваются двери барака, где складированы наши раритеты, и колонна призраков в сверкающих шлемах строгим маршем проходит мимо стола, поднимая пыль тяжёлыми сандалиями, командир салютует коротким мечом. «Подымем бокалы, содвинем их разом!» — и всполохи факелов открывают глазам улицу. На ней фантомы играют в кости, вор-мальчишка срезает мешочек с сестерциями с пояса старого зеваки, а посреди огромной лужи лежит грязно-розовая свинья. Нет, это полуобглоданный жареный поросёнок скалится с жаровни. На сложенные у барака доски медленно оседает, благоухая анисом, камерад Фредди, похоже он отыграл свою роль и сошёл с дистанции. Домой в Базель он сегодня не поедет. В сумеречном небе среди изумрудных звёзд пляшет безумный месяц, благословляя наше корпоративное братство.

Сезон Тибериуса

Пора разъезжаться. Временно усопшего Фредди слабые, но заботливые руки камерадов складируют на заднее сиденье Маркусовой «Тойоты», Аиз садится рядом с водителем. Авто ныряет в черноту ночи, и через десять минут у порога квартиры Аиза с висящей на его плечах куклой Фредди встретит супруга. Покорная мусульманская жена отвесит своему припозднившемуся благоверному пару сочных оплеух и отправится спать в гостиную. А до рассвета остаётся ещё пара часов. День аусграбера кончился. Тонкой рассветной полоской на горизонте занимается новое утро.

… Сейчас у нас зимние каникулы. На столе моего бюро зеленеет скромная монетка. На аверсе отчеканен Тибериус, император Рима. Если смотреть на монету несколько минут, то Тибериус подмигнёт. Или улыбнётся. Брови нахмурит. Император уже торопит новый сезон – ведь мы ещё не закончили наш разговор с прошлым. The Show Must Go On!

Текст и фотографии: Андрей Федорченко, Аарау

Андрей Федорченко

Поделитесь публикацией с друзьями

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику

Уключина
| Литклуб

Уключина

Когда едешь по автотрассе в Гдов, то километрах в сорока от Пскова, по левую сторону вдалеке открывается красивая обширная водная...