Ностальгия Столетина
Идя по городу, Столетин часто укорачивал шаг, при этом он балансировал словно эквилибрист, передвигающийся по цирковому канату. Балансировал он, действительно, для того, чтобы не упасть, ведь к вечеру подморозило, и дневное месиво из грязного снега теперь превратилось в сплошной каток.
Живот Столетина приятно грело грамм четыреста коньяка, ну и в голове было довольно-таки неплохо – деревья, конечно, не гнулись, но камыш немного шумел. Шёл Столетин от дружка, возвращался домой, к жене.
«Ну что ж, — подводил он итоги проведённого дня в гостях, — глупостей вроде никаких не совершил. Подружке друга на прощание ручку лизнул — так это выглядело по-джентельменски. А вообще чёрт бы её побрал, так хотелось с другом посидеть тет-на-тет. Ну да ладно. Что ещё? Поговорили о литературе. Да-а-а, а иначе не стоило и выпивать. Женщин похвалил в общем смысле – как пол, как божье создание. Да, разок упёрся в принципы — это когда речь шла о литературе, но ничего-ничего, остались при своих. Короче — день удался».
После такой оптимистической ноты Столетин перевёл дух, затем с особой тщательностью пересёк дорогу, и вот он уже намеревался свернуть в знакомый до боли переулок, как что-то его заставило остановиться и вздрогнуть. Короткое, клетчатое, чёрное с красным пальто.
Короткое, чёрное с красным пальто. Оно облегало тело худенькой, среднего роста женщины, и оно время от времени балансировало, постепенно удаляясь от прицельного взгляда Столетина.
«Катька!» — хотел было крикнуть он. Но затем лениво подумал: «В честь чего?» И всё же ноги его заскользили за женщиной, которую он узнал со спины.
А ведь тогда был июль, а июль – это вам не март. А солнца было, ой сколько было солнца. «Ну, июль, солнце, а дальше что? Кровать её мамы? Тьфу! Раньше! Кино? Нет, раньше! Ещё кино? Нет, идиот: июль, солнце, река… Рыбалка! Я же рыбак, рыбалка была раньше всего. Точно — деревня Клюевка, моя собственная бабка, к которой приехал на каникулы, кусты, деревья, река, чайки, ры-ба-лка!»
Столетин забыл про скользкий тротуар, каменные дома, вообще про город, он видел только семнадцатилетнею дочку соседей — Катьку. В голубом платьице, задранном до бёдер, Катька, усевшись на деревянном мостике, полоскала бельё.
— Ты что, дура, делаешь? — кричал ей Столетин. — Вроде выросла уже, должна понимать, я же рыбачу. Ты что, удочку не видишь? А ну прекрати!
— Сам дурак! А ещё в институт приняли. «Интэллигентом буду, интэллигентом буду.» Вот напишу в твой институт о том, как ты выражаешься. Рыбак с печки бряк. Чё ты здесь поймаешь, надо вниз по речке идти! А где мне бельё прикажешь полоскать?
— Берега мало? Вон подальше по берегу зайди в воду и полощи своё бельё.
Тут Столетин вспомнил о себе — он был в семейных по колено, а в воде стоял по щиколотку. Он спешно продвинулся глубже в воду, при этом охнул от набежавшей на плоть прохлады. Ой, ну Катька! Катька смеялась, потому что знала — несмотря на тёплую, солнечную погоду, глубинная вода в проточной реке, со дна которой к тому же били ледяные ключи, была довольно-таки холодной.
— Давай купаться, студент!
— Купайся одна, доярка! Только в стороне, дальше. Итак не клюёт, а тут ты ещё.
— Июль, какая рыбалка, студент! Сматывай удочки и приходи сюда через полчаса. Придёшь?!
Что-то ёкнуло внутри Столетина, а вода показалась теплее. Он угрюмо зыркал — то в сторону Катьки, то в сторону торчащего из воды гусиного пера.
— Ну, что молчишь, студент? — русоголовая девушка (да, она же русая, русая, и с косой!) русоголовая девушка с косой выжала тряпку, шлёпнула ею об дно эмалированного тазика и встала. Подол голубого платьица упал на колени.
— Приду, — выдавил из себя Столетин.
Её смех долго не утихал. Ах, какой звонкий смех у Катьки!
За полчаса Столетин смотал удочки, сбегал в бабкин дом, где переоделся в чистые джинсы и свежую футболку, побрился, надушился, и вот он чистенький и благоухающий уже на знакомом мостике — стоит, ждёт.
— Ждёшь?
— Жду.
Она тоже переоделась в розовое с вызывающим вырезом и коротким рукавом платье, подол выше колен, прекрасных девичьих колен.
— Поплаваем?
— Поплаваем.
Они зашли в воду одновременно. Девушка, распустив косу, сразу же поплыла к противоположному берегу. Столетин заахал, заухал, делая вид, что собирается нырнуть, но плавать он не умел. Катя это знала, подплыв к Столетину, сказала очень серьёзно: «Всё, студент, отнырялся. Будем учиться плавать.»
Тот отвёл глаза. Но уж лучше «барахтаться» под предводительством деревенской Катьки в деревенской речке, чем у кого-то брать уроки плаванья в студенческом бассейне, где при этом Лора, Клара, Зина так грациозно таранят воду. А вдруг Катька и в самом деле научит?
Научила… Столетин остановился перед вывеской «Продукты». Клетчатое, красное с чёрным пальто скрылось под этой вывеской. Он залез в карманы, нашарил зажигалку и сигареты. Закурил.
«А может сейчас, когда выйдет из магазина, напомнить о себе? Но — сколько же минуло лет? Боже, сколько минуло лет! Лет пятнадцать, наверное. А что, не так уж и много, — Столетин поперхнулся дымом, с писком чихнул. — Чего я зябну? Почему не иду домой?» Oн скривил губы: «К жене почему не иду?»
Научила. А вечером посетили клуб, смотрели кино. Показывали какую-то комедию. Они сидели, держась за руки, а сзади всё кто-то сопел и сопел. Вот этот, который сопел, и встретил их за клубом. Правда он не один встретил, их всего четверо встречало. Но этот — сопливый, лобастый телёнок, комбайнёр-механизатор ударил его первым и, гад, попал прямо в нос.
Ох, и потом нос был у Столетина, если бы Новый год — деда Мороза приглашать не надо было. Но и он в ответку махал ручками и даже ножками, а как же: карате-до, то-есть после учёбы маненько отрабатывал. Катька визжала, поросёнка режут — тот так не визжит. Её-то визга больше всего и испугались те четверо.
А дальше всё было классическим: после драки лечение народными средствами, ну а потом кровать её мамы. Потом обещания были, вот, мол обучусь, заберу в город, женюсь. Обучился, но не забрал, не женился…
Столетин смял «бычок», опалив ладонь, но боли не почувствовал.
Согнувшись под двумя огромными сумками, со сбившейся на глаза русой чёлкой, выпирающей из-под серенькой беретки, но без косы, из магазина выруливала Катька. Шаг. Шаг. Шаг. Столетин словно заворожённый наблюдал за близкой когда-то ему женщиной и не сразу понял, что женщина-то эта подскользнулась и упала, выбросив вперёд себя сумки. Понял, ринулся на помощь.
— С вами всё в порядке? Вот ваши сумки.
— Ой, спасибочки! Ой…
Их взгляды встретились. «Катька-Катенька, что с тобою сделала жизнь. У глаз морщинок-то, морщинок…» Это была уже не та Катька.
«Наверное и детей кучу нарожала». А вот подол клетчатого пальто упал на колени точно также, как когда-то то голубое платьице.
— Что здесь происходит?! — Столетин услышал над своим ухом мужской бас и сопение.
Он повернул голову и узнал — перед ним стоял тот самый сопливый, лобастый телёнок — комбайнёр-механизатор. Лицо нехорошее, пьёт, видимо, много.
— Катерина! Ты хоть предупреждай — в какой магазин пошла. А это что за субчик тебе сумки подаёт?
Женщина смотрела то на Столетина, то на лобастого, как-будто сравнивала их, а в глазах у неё была такая вселенская тоска. У Столетина сжалось сердце и забилось в висках: «Сейчас уйдёт — и всё, и навсегда».
— Спасибочки, — ещё раз поблагодарила Катька. — Гриша, (это она лобастому) пошли домой.
— Сначала две сотни дай! — загремел комбайнёр-механизатор, теперь скорее всего бывший.
— Я дам. Дам! — чуть не взвизгнул Столетин и полез за кошельком.
— А нам чужих денег не надо! — взревел лобастый телёнок. — Своих хватает!
— Да я не чужой, — затараторил Столетин. — Зачем? Что я делаю? Идиот! — сверкнуло в его мозгу, но он продолжал:
— Вы из Клюевки? Сюда, в город, жить переехали?
— Ну. А тебе-то что за дело?
— Клюевка. Моя бабка, покойница, соседка тебе, Катерина, была. Я внук её, студент. Ты меня вспомнила, Катерина?
— А-а-а, студент?! — лобастый детина вытащил из карманов свои огромные кулаки и учащённо засопел.
Дальше было много шума и возни, но особенное впечатление на прохожих произвёл визг женщины с сумками, визг семнадцатилетней девушки Катьки.
В дверь своей квартиры Столетин звонил долго. Его разбитый нос не дышал, грязь валилась с него ошмётками.
Наконец жена открыла.
— Что, нагулялся?
— Нагулялся.
Не раздеваясь, он протиснулся в кухню. Там, за газовой плитой, ещё было.
Иллюстрация: Schwingen.net
Текст: Олег Пряничников
- Загадка рашен души - 11 января 2017
- Ностальгия Столетина - 10 января 2016
- Роковая дуэль - 10 сентября 2015
Поделитесь публикацией с друзьями