Стыд и совесть – российский след на кинофестивале в Цюрихе
Искусство, Общество

Стыд и совесть – российский след на кинофестивале в Цюрихе

 

На кинофестивале в Цюрихе в нынешнем году несколько фильмов из России. О двух из них – впечатления неравнодушного зрителя.

«Обычная женщина» Бориса Хлебникова

Режиссёры кино начинают снимать сериалы (в России — Борис Хлебников, в Швейцарии — прекрасный режиссёр Урсула Майер — ограничусь этими двумя примерами). Что это?

Знак времени? Признак слабости традиционного кино и сдача позиций его авторами? Непонимание пишущим эти строки человеком, по его собственному признанию, человеком вчерашнего дня, поступи прогресса? Не суть.

Посмотрел на цюрихском кинофестивале пилотную серию «Обычная женщина» Бориса Хлебникова (в 1-м сезоне их заявлено 8). На первый взгляд она показалась несколько перегруженной «ужасными неприятностями», но в целом грамотно смонтированной.

Собравшиеся на премьеру зрители на 90 процентов состояли из женщин. Обсуждение в присутствии симпатяг-продюсеров Валерия Федоровича и Евгения Никишова вышло непритязательно доброжелательным. Несколько подавленный этим, я не сразу осознал в чем причина усиливающейся во мне неловкости и даже стыда за фильм.


image description
image description

Позже перечитал свой отзыв на картину Хлебникова «Аритмия». Её показали на этом же фестивале в минувшем году. Оценив в целом положительно работу прежде неизвестного мне режиссера, я тогда предупредил его о неприятных последствиях «засасывающего» оппортунизма и опасности, порождаемой желанием нравиться всем и почти любой ценой. Уже после просмотра «Аритмии» у меня сложилось впечатление, что режиссёр больше всего боится не допустить у себя в картинах ничего похожего на «эффект Звягинцева».

Параллели между героинями фильмов Хлебникова и героинями «активно непопулярного» в России, «фестивального», как его там называют, создателя «Возвращения», «Елены», «Нелюбви» и других хороших фильмов, вполне уместны, на мой взгляд. Отмечу, что мужские персонажи у Звягинцева значительно симпатичнее, хотя этого нетрудно добиться, учитывая каких слабовольных, находящихся во власти водки и избыточного тестостерона, и неизменно талантливых «лопухов» подбрасывает своему зрителю — в основном женскому — Хлебников.

Мариночка Семёновна (Анна Михалкова) в сериале "Обычная женщина". Кадр из фильма.
Мариночка Семёновна (Анна Михалкова) в сериале «Обычная женщина». Кадр из фильма.

Но если морализм Звягинцева может иногда и раздражать несколько навязчивой чрезмерностью, то снисходительное отношение Хлебникова к своей, прекрасно сыгранной Анной Михалковой, Мариночке Семёновне, пытающейся любой ценой сохранить семью, «идущей ради семьи на подвиги», — ужасает. Попытка отшутиться и обвинить автора этих строк в отсутствии юмора не помогает: «Это же чёрный юмор, г-н Волковыский, разве Вы не понимаете?».

Не понимаю и не хочу понимать. Нет смысла объяснять, почему чудовищность этой, внешне милой женщины, никакого отношения к художественному приёму под названием «чёрный юмор» не имеет.

Конечно, нельзя судить обо всем сериале по первой части. Но и сама лента, и ее восприятие (продюсерами и зрителями) подтверждают, увы, до какой постыдной черты дошла аморальность современного российского общества. По улицам Москвы свободно разгуливают (хорошо если ещё не баллотируются в Думу) убийцы типа «Петрова» и условного «Боширова», а большинство реагирует на это смешками и лёгким пожатием плеч.

Подчеркну, мне не нравится, комментируя работу талантливого режиссёра, писать на темы морали. С куда большим удовольствием я бы  поговорил о фильме «Обычная женщина», сравнивая его, например, с лентой «Женщины на грани нервного срыва» Педро Альмодовара (о сходствах и различиях столь симпатизирующих друг другу российского и испанского темпераментов), или с крепким и давно завоевавшим сердца публики американским сериалом Марка Черри «Отчаянные домохозяйки» («Desperate Housewives»). Кто не видел — посмотрите.

Мне кажется, недюжинный талант команды Хлебникова дает ей основания быть впереди, ну если не планеты всей, то в разнарядке достойных женских фильмов и сериалов. Нужно только почаще вести внутренний диалог с собственной совестью, совестью гражданина и художника.

В прошлом, когда речь заходила о русском и советском искусстве, можно было нередко услышать, что оно «перебарщивает» с вопросами этой самой совести. Время поменяло ситуацию кардинально, что отнюдь не означает, что нужно ее (совесть художника и гражданина) загонять в наглухо заколоченный подвал.

«Лето» Кирилла Серебренникова

В страшной трагедии художника Серебренникова отражается, как в капле воды, трагедия современного российского общества. Пошлость выбранной мною метафоры: «как в капле воды» связана с пошлостью ситуации: «падение талантливого художника, заигрывавшего с властью».

Здесь имеет смысл вспомнить об идеологическом споре, разгоревшемся некоторое время назад между худруком Нового Рижского театра Алвисом Германисом и Кириллом Серебренниковым, среди административных ресурсов которого называлась дружба с небезызвестным госслужащим, помощником российского президента Владиславом Сурковым. Латвийский режиссер тогда обвинил русского в том, что он вольно или нет является проводником идей Владимира Путина.


image description
image description

Как бы то ни было, преступность лицемерной российской власти «борющейся с коррупцией на примере Серебренникова», не позволяет, к сожалению, беспристрастно говорить о фильме «Лето». Трудно предположить, что следствие и арест, хотя бы и домашний, способствуют творчеству. Может быть, поэтому даже недостатки фильма — явно слабый окончательный монтаж, в связи с вышеуказанными обстоятельствами, воспринимаются скорее, как его достоинства? Так найденная в Помпее фреска иногда оценивается не по качеству живописи, а по количеству трещин на ней.

Но если оставить в стороне «политику» и на минутку забыть (хотя и трудно!) об ужасной участи, уготованной художнику Серебренникову в современной России, лично меня, очень много ожидавшего от «Лета» (может быть, слишком многого) фильм чем-то глубоко разочаровал и одновременно очаровал.

Разочаровал своей плакатностью, неразработанностью образа главного героя (Виктора). Виктор в фильме остается (куда более, нежели его контрагенты по любовному треугольнику — Майк и Наташа) – талантливой, много обещающей, но нереализованной заявкой.

Тайна головокружительного успеха основателя и лидера советской рок-группы «Кино» Виктора Цоя остается не только тайной, но она даже таковой по сути и не объявляется. Непреходящая популярность его музыки (чего стоят одни миллионные прослушивания песен Цоя на YouTube) остается непонятной. Более того, об этом не говорится вовсе.

Ну и потом, уже упомянутая мною выше нестерпимая в кино постановочная театральность интимных эпизодов (в смысле малых сцен, например, развития линии любовного треугольника) сильно раздражает, пожалуй, за исключением сцены с бесподобной Лией Ахеджаковой, но это — не интимная сцена, это и эпоха, и дань великой актрисе.

Зато безусловно очаровывает музыка (недаром совершенно заслуженно фильм  был премирован в Каннах за лучший sound track) и главное  — прекрасно воссозданная атмосфера безвозвратно ушедшей, такой короткой и такой безумной (и такой невыносимой для «обычных»  жителей страны) эпохи «еще не осознанного предчувствия глотка свободы» и ощущение дико «пожирающей» ностальгии по ней.

И все равно, чтобы я (или другие) не писал: то, что фильм Кирилла Серебренникова сделан, то, что он вышел и можно теперь сидя в зале молча сжимать кулаки и гневно шептать: «Освободите художника! Что Вы делаете, гады!»  — ЭТО СЧАСТЬЕ!

#

Текст: Керим Волковыский

Керим Волковыский

Иллюстрации: zff.com и YouTube

Поделитесь публикацией с друзьями

Комментарии на сайте

Керим Волковыский

Cold war — Zimna wojna — Холодная война

Есть еще третий фильм, о котором я хочу… я не могу не … я непременно должен написать. Я имею в виду фильм Павла Павликовского, который я, как бы не удовлетворенный ни одним из трех названий, приведенных в заголовке, назову на время «Ромео и Джульетта холодной войны».

…Есть Запад и Восток, есть радостная тюрьма голодного советского блока, и есть так называемый «свободный Мир». Любви нету места ни в том доме, ни в этом.

Польский фольклор, Блантер и Дунаевский, фотография молодого Шостаковича на стене и шепелявый французский шлягер. Азнавур? Жюльетт Греко?

Польская любовная история, отданная на откуп безжалостной черно-белой действительности ранней (раненной) послевоенной Европы.

Узенький экран. Почти сбивчивое повествование. Натягивая стяг на обшарпанные колонны Дома культуры, глухой тушкой срывается со стремянки рабочий.

Слова (если это не песни и пляски ансамбля Мазуры) едва выпекаются обожженными сухими губами.

Монтаж — как падение в пропасть. Почти ощущаемая физически мука, укол в сердце — ну что еще! Это же почти «Пепел и Алмаз» Вайды, или «А если это Любовь» Райзмана, или «Баллада о солдате» Чухрая, «Декалог» Кеслёвского.

И при всем этом трудно себе представить более современный фильм! Смотрите — кто зрители!

Переполненный зал кинотеатра «Париж» взрывается длиннющей овацией, которая едва прервавшись тут же возобновляется при появлении режиссера. В зале практически одна молодежь, слышится польская речь, русской не услышал.

Я смотрю на самозабвенно отбивающих ладоши 15-20 летних юношей и девушек. Что они знают о послевоенной Польше, о Париже 50-х? О фальшивой хрущевско-гомулковской оттепели? Да ничего не знают, но их молодых не обманешь. Они прекрасно, всем своим незагаженным шестым чувством знают, когда на них сваливается ИСКУССТВО, которое всегда говорит правду и которое понятно всем тем, у кого душа жива.

О самом фильме — невероятно прекрасном, больше писать не буду, идите смотрите его сами — на фестивале или позже: он точно пойдет в кинотеатрах. Нигде, кроме Польши и России после войны не ставили такого кино, где ненавязчиво, скупо и по-мужски (даже если фильмы ставили бабы: Шепитько, Муратова), тебе рассказывалась незатейливым экранным языком сугубо личная история, а ты после фильма, протирая покрасневшие глаза хватался за голову: Да в какой стране б.. я на… живу… да как так можно жить… как можно жить дальше. Вообще?

В России после 89-го года было много хорошего, был ранний Звягинцев, была «Кукушка», еще жив был Алексей Герман и Бодров (оба старшие, конечно), еще не забыли Илью Авербаха, но было и омерзительное многим затмившее глаза и уши «Утомленное солнце», были » «Брат 1» и «Брат 2», да мало ли чего было и, к сожалению, еще есть.

Ладно, чего уже там.

Давайте лучше низко поклонимся режиссеру фильма «Cold War» г-ну Павликовскому и скажем ему от лица всех любителей кино: «Dziękuję bardzo!»

3 октября 2018

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику