Татьяна Пигарева:  «Абсолютным знанием не обладает никто, к нему можно только стремиться»
Искусство

Татьяна Пигарева: «Абсолютным знанием не обладает никто, к нему можно только стремиться»

«Прадо. Тайны мадридского двора» – авторская лекция филолога-испаниста, искусствоведа, писателя Татьяны Пигаревой. 

Почему в коллекции главного музея Испании только один Рембрандт и девяносто Рубенсов? В чем метафизический принцип развески в Прадо? Откуда взялись шрамы на холсте Гойи «Бой с мамелюками»? Зачем журналист Мариано де Кавиа поджёг Музей Прадо? Как в Прадо появилась «Джоконда»? И сколько еще тайн и загадок мадридского двора хранит великий музей?

На эти и другие увлекательные вопросы поклонники интеллектуального досуга узнают ответы в Женеве в третью пятницу мая. А сегодня клуб и лекторий Lemanika предлагает интервью с Татьяной Пигаревой, в котором она говорит о степени «шедевральности» Музея Прадо, здоровом дилетантизме и почему в наше время популярны лектории. Московский журналист Илья Овчинников подготовил этот текст специально для читателей Schwingen.net.

Татьяна Пигарева – филолог-испанист, искусствовед, писатель, автор многочисленных статей об искусстве и литературе Испании, эссе, переводов, киносценариев.

Родилась в Москве, закончила филологический факультет МГУ, защитила диссертацию о проблемах времени и пространства в испанской поэзии ХХ века. Работала в испанской газете El País, была корреспондентом в Москве испанского еженедельника Tiempo, снимала репортажи для каталонского телевидения. С 2002 – руководитель отдела культуры Института Сервантеса в Москве. В 2011 в серии путеводителей «Афиши» вышла книга Татьяны Пигаревой «Мадрид» (премия Академии СМИ «Москва Media» за лучшую публикацию в рамках Года Испании в России).

— Как вы выбирали тему для лекции в Швейцарии, почему для рассказа выбран именно Прадо?


image description
image description

Можно ответить в стиле Алисы: «А почему бы и нет?» Можно эгоистически: «Это мой самый любимый музей». Но, если серьезно, вопрос о том, откуда взялся великий музей, идеально подходит для начала разговора об испанском искусстве.

«El Museo del Prado en 2016, Мадрид, Испания». (© Эмилио Дж. Родригес Посада)
«El Museo del Prado en 2016, Мадрид, Испания». (© Эмилио Дж. Родригес Посада)

Этот ракурс в одной лекции позволяет затронуть множество тем – пробежать, как по клавиатуре, по всей истории Испании, по истории искусства, поговорить о вкусах королей и о гражданской войне, о роли шелковых обоев в создании музея и о принципах современного музейного дизайна, о сюрпризах реставрации и причинах увольнения пяти директоров за шесть лет, о том, как подписывал свои работы Веласкес и почему у Рогира ван дер Вейдена в «Снятии с креста» Иосиф Аримафейский в красных чулках. А еще в 2019 году Музею Прадо исполняется 200 лет, так что и юбилейная дата приближается.

— Прадо – действительно музей номер один в мире по концентрации шедевров на квадратный метр? Как это получилось?

Профессионалы-музейщики часто об этом говорят, хотя, конечно, никто степени «шедевральности» не измерял и на метры не делил; это истина скорее эмоциональная, нежели научная. Антонио Саура, интереснейший художник-абстракционист, брат режиссера Карлоса Сауры, определил очень точно и в рифму: «Si no es el más extenso, si el más intenso». Если перевести, то получится: «Не самый протяженный, но самый напряженный».

Важно, что Прадо – музей великий, но обозримый. Он как раз такого размера, чтобы поразить, но не наповал – это не Лувр и не Эрмитаж. И королевская роскошь его коллекции бесспорно выигрывает от монастырской смиренности здания. Оно было построено для музея – хотя и другого: это не дворец, где все время отвлекаешься то на плафоны, то на столик, то на часики. Сам музей воплощает классицистическую строгость – как идеально подобранная рама подчеркивает достоинство холста и не отвлекает внимание. А о том, откуда взялась великая коллекция, как раз и поговорим на лекции.

Но вот, например, одна из любимых историй. В 1623 году в Мадрид инкогнито прибывают герцог Бекингем – тот самый, из «Трех мушкетеров» – и принц Уэльский, будущий Карл I. Они пересекли всю Европу, чтобы просить для принца руки инфанты Марии, сестры Филиппа IV. В эпоху строжайшего этикета поступок немыслимый, но театральный, в духе той же эпохи. Инфанта грозится уйти в монастырь, только не замуж за еретика, но Филипп IV решает разыграть эту карту, надеясь, что там, где проиграла Великая Армада, восторжествуют свадебные колокола.

Альбрехт Дюрер. «Автопортрет». 1498. Музей Прадо, Мадрид. (Общественное достояние)
Альбрехт Дюрер. «Автопортрет». 1498. Музей Прадо, Мадрид. (Общественное достояние)

Шесть месяцев продлились праздненства, принца-протестанта всячески обольщали, дабы вернуть на путь истинный, но договориться не удалось. Невесту принц Уэльский не получил, зато увез в Англию «Венеру» Тициана, слона, страуса и пять верблюдов. А главное – заразившись от Филиппа IV страстью к живописи, он стал величайшим коллекционером в английской истории. И по трагической иронии судьбы, после казни Карла I часть его собрания купил Филипп IV – круг замкнулся: в результате «Автопортрет» Дюрера и «Святое семейство» Рафаэля ныне выставлены среди шедевров Прадо.

— Был ли мистификацией один из пожаров в истории Прадо? Кому и зачем она была нужна?

Пожар в Прадо в 1891 году придумал журналист Мариано де Кавиа с целью привлечь внимание к плачевному состоянию музея: потолки протекали, хранителей не хватало. Мистификация была более чем своевременной. Сюжет с пожаром не просто курьез, он позволяет задуматься о статусе музея и его роли в обществе в XIX и в XXI веке. Многих, например, удивит такой факт, что первая временная выставка в истории Прадо состоялась только в 1902 году. Это был Эль Греко, до того почти что никому не известный.

— Как вы переквалифицировались из филолога в искусствоведа?

Когда мы учились на филфаке МГУ, лекции по истории партии и иже с ними прогуливали этажом выше, на искусствоведческом. Когда работала над кандидатской диссертацией о поэтике времени и пространства в испанской литературе начала ХХ века, еще раз убедилась, что многие процессы в литературе гораздо проще понять типологически, через историю искусства. Чтобы объяснить принципы построения пейзажа у Хорхе Гильена, нужно было детально анализировать поэтические цитаты, статьи, сопоставлять с текстами современников и предшественников; по сути, все укладывалось в слова Поля Сезанна: «Трактуйте природу посредством шара, конуса, цилиндра». Даже слова были лишние – Сезанн все написал на холсте.


image description
image description

О литературе очень интересно говорить, – я пятнадцать лет преподавала историю зарубежной литературы в Театральном институте имени Щукина – но настоящий разговор получается только если собеседник прочел тексты, о которых пойдет речь. «На пальцах» литературу тоже можно объяснить, но пересказывать сюжеты дело неблагодарное – а картины и их детали можно показать. Анализировать зримое, видимое здесь и сейчас, гораздо интереснее. Хотя, конечно, потом все нужно увидеть в музеях в оригинале. Копию все равно приходится домысливать.

Так вот, когда я начала работать руководителем отдела культуры в Институте Сервантеса, дабы не превращаться в чиновника, а оставаться человеком, стала – в редкое свободное время – делать выставки как куратор, статьи писать и читать лекции. И все больше про испанское искусство, а не про литературу. Готовила лекции и сама училась одновременно. А потом уже сильно за сорок, кандидат филологических наук решил поступить в РГГУ на вечернее искусствоведческое.

Рафаэль Санти. «Святое семейство с агнцем». 1507. Музей Прадо, Мадрид. (Общественное достояние)
Рафаэль Санти. «Святое семейство с агнцем». 1507. Музей Прадо, Мадрид. (Общественное достояние)

Дети мои, привычные к тому, что по дому гуляет энциклопедия, страшно веселились: «Ты зачем туда пошла, ошибки у преподавателей исправлять?» Очень был интересный опыт, навести порядок в голове всегда счастье. И когда работаешь весь день, предвкушая, что вечером тебя ждут малые голландцы или скульптуры южного трансепта Шартра, совсем другое настроение. Диплом написала на родную тему: «Дар Вареса Фисы в контексте формирования коллекции музея Прадо».

— Почему сегодня стали так популярны лектории и разного рода просветительские программы?

Это может показаться парадоксом – зачем нужны лекции в современном мире, переполненном информацией. Но именно из-за переполненности они и нужны, и интересны. Важным оказывается живое общение – и люди, которые из этого «селя», буквально низвергающегося на нас, могут изваять скульптуру, построить осмысленную, личностную конструкцию. Сама я тоже люблю ходить на лекции к талантливым коллегам. Даже если большинство фактов будет известно, невероятно интересно следить за тем, как лектор повернул тему, где у него акценты, куда он перекинул «мостики». Одного и того же Шопена десять музыкантов сыграют по-разному, так и лекторы – они композиторы и исполнители симфонии знаний. Звучит высокопарно, но так оно и есть.

— Верно ли, что сегодня всяческого дилетантизма, в том числе в искусствоведении, стало особенно много, или так было всегда?

Халтуры – на испанском чудесное слово «chapuza» – во все времена хоть отбавляй. Быть может, сейчас она больше видна, все по той же причине – доступности информации. Каждый может прогуглить тему, подобрать картинки. Но дело не в фактах, а в подходе, в способе мышления, в профессиональном видении. Мандельштам в своем великом «Разговоре о Данте» писал, что «образованность – это школа быстрейших ассоциаций». Знание – оно не ради себя самого, а ради того, чтобы внутри музыка звучала. Понимание мира и искусства – это величайшее на свете счастье.

Никогда не забуду, как впервые увидела в Прадо «Менины»: когда попадаешь во власть этого магнетического пространства и понимаешь, почему Лука Джордано назвал творение Веласкеса «теологией живописи», а тут появляется группа американцев с гидом. «Перед вами шедевр, который считается самой знаменитой в мире картиной, – громко артикулируя произносит тетенька, – на ней служанки-менины подносят инфанте Маргарите agua de azahar – воду, настоенную на цветах цитрусовых – кока-колу ХVII века. Пройдемте к Мурильо». А вы говорите – дилетантизм…

Диего Веласкес. «Менины (Фрейлины)». 1656. Музей Прадо, Мадрид. (Общественное достояние)
Диего Веласкес. «Менины (Фрейлины)». 1656. Музей Прадо, Мадрид. (Общественное достояние)

С другой стороны, очень важно не забывать, что все мы в какой-то мере дилетанты. Абсолютным знанием не обладает никто, к нему можно только стремиться, понятное дело, в своей области, но именно ощущение, что в мире столько нового и еще неведомого, позволяет двигаться вперед и удивляться. «Здоровый дилетантизм» – как катализатор.

Лет пять назад я познакомилась с сотрудницей Прадо, которая сопровождала веласкесовского «Принца Бальтасара Карлоса», когда его выставляли в Пушкинском. Она потом пригласила меня в реставрационные мастерские Прадо, куда «посторонним вход строго воспрещен», там все люди занятые, но главный специалист по Эль Греко – он как раз реставрировал «Эсполио» из толедского Собора – согласился уделить десять минут.

В результате мы проговорили два часа, я – дилетант – с упоением разглядывала его работу, он, видя такой интерес, показывал все новые и новые «секретики». Потом его коллега – реставратор по дереву – принес старую фламандскую раму… в общем, по «Касабланке», «это стало началом прекрасной дружбы». Отдел реставрации теперь просто дом родной, они все так радуются, когда я приезжаю, говорят, что коллегам показывать свои работы не так интересно, как мне – дилетанту, и искреннее, «незамыленное» восприятие дорого стоит. В общем, We’ll always have Paris, мастерские в Прадо – мой персональный рай. Спасибо судьбе.

— И все-таки, как возник метафизический принцип развески в Прадо, о котором, по вашим словам, не догадывается сам музей?

Судя по всему, возник он случайно. Когда рассказала о своем «открытии» хранителю коллекции Гойи (а развеска Гойи как раз главная часть этой теории), она призналась, что идея совершенно логичная, но ей в голову никогда не приходила. Но, как говорится, «кто верит в случайности, тот не верит в Бога». Так что недаром Прадо – единственный музей в мире, где у развески есть метафизический центр, горизонталь и вертикаль. А подробности на лекции расскажу и покажу.

Когда Сальвадора Дали спрашивали «Ну, что нового?» – он всегда отвечал: «Веласкес. Ныне и присно». Можем перефразировать: «Искусство и Прадо. Ныне и присно и во веки веков».

#

Беседовал Илья Овчинников

Портрет Татьяны Пигаревой предоставлен клубом интеллектуального досуга Lemanika

Лекторий Lemanika приглашает на очередной просветительский вечер в Женеве. Филолог-испанист, искусствовед, писатель Татьяна Пигарева прочтет авторскую лекцию «Прадо. Тайны мадридского двора».

18 мая (пятница) 19:30 — 21:30 Fonction: Cinema — Maison des Arts du Grütli / 1204 Genève

Дополнительная информация и прямые ссылки для приобретения билетов на сайте лектория Lemanika.

Обратите, пожалуйста, внимание: лекторий Lemanika предоставляет возможность прослушать лекцию онлайн в режиме реального времени или в записи. Чтобы узнать подробности, выберите на сайте Lemanika ссылку «онлайн-участие».

Другие иллюстрации:

«El Museo del Prado en 2016, Мадрид, Испания». (© Эмилио Дж. Родригес Посада)

Альбрехт Дюрер. «Автопортрет». 1498. Музей Прадо, Мадрид. (Общественное достояние)

Рафаэль Санти. «Святое семейство с агнцем». 1507. Музей Прадо, Мадрид. (Общественное достояние)

Диего Веласкес. «Менины (Фрейлины)». 1656. Музей Прадо, Мадрид. (Общественное достояние)

 

Поделитесь публикацией с друзьями

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику