Скрипач Илья Грингольц: Страдивари — своенравные сущности
Искусство

Скрипач Илья Грингольц: Страдивари — своенравные сущности

Илья Грингольц выступает с концертами по всему миру, руководит струнным квартетом, диски с музыкой в его исполнении издаются культовыми студиями звукозаписи. Мы встретились в Цюрихе, где он преподает скрипку в Высшей школе искусств, и записали интервью.

Animato

— Вы родились в Санкт-Петербурге, городе музыкальных традиций. Наверное, семья была музыкальная, какие инструменты были дома?

Да, я родился и вырос в городе на Неве. Но мои родители не были профессиональными музыкантами. В доме были скрипка и пианино. Мама в свое время закончила музыкальную школу по классу фортепиано. А папа иногда играл на скрипке. Атмосфера у нас была почти меломанская. Постоянно говорилось о музыке, концертах, на которые непременно надо пойти, новых пластинках, которые обязательно надо купить.

— На каких инструментах играете?

Кроме общего курса фортепиано больше не учился ни на чем. Немножко на фортепиано могу что-нибудь наиграть. А так только на скрипке.

— А кто выбрал скрипку?

— Родители — мне было пять лет. Для папы это было важно, потому что он сам хотел стать скрипачом. И дедушка играл на скрипке как любитель.

— И когда поняли, что ваша профессия — музыкант?

Конкретно такого момента не помню. Где-то лет с восьми занятия музыкой уже стали чем-то важным для меня. Я учился в музыкальной школе №11 Василеостровского района. Моим преподавателем по классу скрипки была Татьяна Либерова. А Жанна Металлиди умела увлечь на уроках сольфеджио и композиции. Многие выпускники нашей школы в итоге выбрали профессию музыканта.


image description
image description

A tempo…

— В двенадцать лет Вы стали призером Международного молодежного конкурса в Санкт-Петербурге. А в 1998-м — самым молодым победителем за всю историю Международного академического конкурса скрипачей имени Паганини в Генуе. Как это было?

Premio Paganini — один из значимых в мире конкурсов для скрипачей. Участвовало много блестящих артистов, с концертным и жизненным опытом. Я, шестнадцатилетний, очень волновался. К счастью, события давние и, как говорится, быльём поросли.

— А что Вы играли?

В отборочных турах обязательно исполняются два каприса Паганини. В финале — две пьесы, одна из них всегда принадлежит Паганини. Соответственно, я играл Паганини, Баха, Вивальди, Брамса, современную музыку, то есть всего понемногу.

— Победа в Генуе изменила Вашу жизнь? Насколько такое важно в карьере артиста?

Разумеется, важно. Сейчас конкуренция везде высокая, и в музыке тоже. А победа в престижном конкурсе открывает артисту хорошие возможности. Но не дает гарантий, что отныне жизнь будет усыпана розами. Потому что люди и обстоятельства разные. Сколько лет человеку? Готов ли он к переменам? К тому, что теперь, может быть, работать придется еще больше?

— Вы учились три года в Нью-Йорке в Джульярдской школе у знаменитого Ицхака Перлмана. По легенде, он передает своим ученикам искру пламенной души музыки от руки к руке, как на известной фреске Микеланджело в Сикстинской капелле. Так и есть?

Ицхак Перлман великий музыкант и педагог. А в Джульярдскую школу я поступил через год после победы в Генуе. У меня уже был тогда контракт с продюсерским агентством. То есть параллельно с образованием началась профессиональная артистическая жизнь: концерты, гастроли, студийные записи. Так что было очень интересно и в равной мере напряжённо.

Luminoso

— Виртуозы часто играют на старинных скрипках великих мастеров. Что особенного в вашей скрипке Страдивари 1715 года?

В ней все особенное. Думаю, это один из лучших инструментов на свете — непревзойденное искусство, не подлежащее объяснению или познанию. Надо просто смотреть, любоваться, слушать. Играть на таком инструменте счастье. Я считаю себя счастливым человеком, потому что могу играть на такой скрипке.

— Оперный театр Цюриха устроил овацию после Двойного концерта Брамса. Кристиан Польтера тогда играл на виолончели Страдивари 1711 года. А Вы на скрипке Гварнери 1742-43. Какие Ваши взаимоотношения с Гварнери и Страдивари?

 

 

На мой взгляд, Гварнери слушается музыканта, готов потакать любому его желанию. Страдивари более капризные, у них другой характер и звук, очень аристократический инструмент — звучать красиво для него дело чести. Он очень неохотно идет на поводу у музыканта. Даже если ты хочешь чего-то земного, а не небесного, он, пожалуй, с тобой не согласится. Страдам (Strad от Stradivarius — профессиональный термин. — Прим. ред.) не нравится, когда ими владеют и от них чего-то хотят. Они в общем-то сущности своенравные. И скрипка, на которой я играю, в том числе.


image description
image description

— Вы говорите о скрипке, как о живом существе. Что-то там действительно есть?

Ученые и музыканты в течение трех веков изучают инструменты, изготовленные великими итальянцами. Дизайн, дерево и так далее — там заложено очень много скрипичными мастерами. Время, музыканты и сама музыка тоже влияли на скрипку. Может быть, потому и возможны такие звуки? Наверное, какая-то жизнь там все-таки есть. Впрочем, в метафизике я не разбираюсь и доказывать это не возьмусь.

Allegro

— Некоторые эксперты считают, что новые скрипки могут звучать не хуже «старых итальянцев». Они предлагают искать божий дар не в дереве и клее, а в человеке. Так, например, критики называют ваше исполнение выразительным и бескомпромиссным. Как из абстрактных нот возникает конкретный сценарий пьесы?

Спасибо за конкретный вопрос. Ответ может получиться слишком длинным. Если совсем коротко, то важен временной отрезок, когда создавалось произведение, так называемый стиль. Но стиль — только внешнее. Очень полезно понять — откуда что берется: что заложено в характер произведения? О чем оно? Это касается не только музыки. Для понимания любого произведения искусства полезно знать кто его автор и что он хотел сообщить миру.

— Можно пример?

Можно. Например, скрипичные концерты Моцарта. В 1775 году ему исполнилось 19 лет, когда он написал пять концертов для скрипки с оркестром. Надо полагать, это было во многом связано с его службой в Зальцбурге в качестве скрипача-солиста. В этих сочинениях как бы утверждается форма классического сольного инструментального концерта, когда солист соревнуется с оркестром, и скрипка ведущая.

Далее, в каком ключе написано произведение? Потому что у каждого ключа своя окраска. Соль мажор, ре мажор, ля мажор, соль минор — разные цвета. Не скажу, чтобы я видел ключи в конкретных цветах. Но я могу себе представить характер и богатство оттенков, заложенных в любом ключе. Такое важно и полезно анализировать. Следующий шаг — форма. Исходя из размера сочинения выбираем темп и так далее.

В скрипичных концертах Моцарта вроде бы и нет особенных сложностей, а настроения меняются быстро и без резкостей, свободно и легко. Чтобы получить красивый, неотягощенный акцентами звук, музыканту понадобится хорошо владеть штриховой техникой. И чем дальше, тем больше вопросов.

Allegretto

— А бывает, что публика довольна концертом, а Вы нет? Что тогда делаете?

Публика — всегда некое сложносочиненное явление, независимо от того тридцать человек пришли на концерт или тысяча. Потому что у людей разные вкусы и настроения. Значит предпочтения и мнения тоже могут быть разные. Впечатление зрителей для меня очень важно. Однако понятно не всегда. А если мне не понравилось… подобное происходит регулярно. Тогда анализирую — почему — и работаю над этим.

— А что Вам помогает лучше — похвала или критика?

Приятные слова обычно добавляют людям уверенности в себе. Но критика тоже важна. Просто я не от любого готов принять критические замечания. Хороший критик разбирается в музыке и желает музыканту добра. Мне, например, всегда интересно мнение Анаит. Она превосходная скрипачка, и её советы для меня важны (Анаит Куртикян — жена Ильи Грингольца. — Прим. ред.).

— Как Вам больше нравится играть — соло или с оркестром?

Есть поразительный сольный репертуар, не только Бах и Паганини, а целая сокровищница. Я с удовольствием играю такие произведения. На мой взгляд, играть с другими музыкантами еще интереснее, чем соло. Когда люди с тобой на одной волне, можно получить большое наслаждение. Для чего мы и занимаемся усердно, годами учимся играть на инструменте, чтобы потом делиться знаниями и умением с партнерами и учениками.

Leggiero

— Кто в оркестре главный? Солист или дирижер? Кто следует за кем?

Музыка! Музыка главная. Оркестр — прежде всего люди, которые создают музыку вместе. И в самых лучших ансамблях и оркестрах музыканты просто играют друг с другом. Когда без дирижера, то все смотрят на первую скрипку. Есть чисто технические приемы, когда кто-то должен вздохнуть или подать специальный знак — иначе невозможно. Но в по-настоящему хорошем оркестре (с дирижером или без него) музыканты без указки знают, что им делать.

— У Вас есть любимые произведения? Как они меняются с годами?

Что я любил двадцать лет назад, люблю и сейчас. Составляя программу, руководствуюсь собственным вкусом. Даже представить не могу ситуацию, когда я буду играть что-то, что мне самому не нравится, а публика будет довольна. Необыкновенных произведений много, я постоянно открываю для себя новые, классические и современные, которые я еще не играл и обязательно должен сыграть.

Портрет Ильи Грингольца выполнен фотохудожником Люси Кёниг (© Lucy Koenig)
Портрет Ильи Грингольца выполнен фотохудожником Люси Кёниг (© Lucy Koenig)

Например, скоро выйдет мой диск на барочной скрипке с концертами итальянского скрипача и композитора первой половины XVIII века Локателли (Locatelli). Будет запись сочинений, которые для меня написал шведский композитор Альберт Шнельцер (Albert Schnelzer). Также я готовлюсь впервые исполнить несколько замечательных произведений швейцарского композитора Хайнца Холлигера (Heinz Holliger). Для меня это важно.

Imperioso

— Насколько допустима интерпретация: играть то, что придумал композитор или то, что понимает музыкант? Насколько вообще возможно сыграть пьесы, которые писались триста лет назад?

Музыка без интерпретации всего лишь значки на бумаге. Интерпретация важна — первоклассно, если она естественна и свободна. Например, иногда говорят, мол, артист «Икс» играет от головы, он очень много знает, но живой интерпретации не получается. Что позволяет музыканту внести свое прочтение, а не механически читать ноты с листа? Не чувство ли уверенности и внутренней свободы? И откуда это берётся?

У музыки есть хорошая традиция: прежде чем открывать новые правила, полезно выучить старые. Хотя бы чтобы отличать одно от другого. Для меня — определенно. Например, я могу барочную музыку сыграть на современной скрипке. Потому что в течение многих лет играл на барочной. Но, на мой взгляд, играть барокко на барочной скрипке более естественно: музыка написана именно для такого инструмента. На нём она оживает свободно.


image description
image description

Музыка при равных условиях всегда более актуальное искусство — наши возможности, мысли и чувства заведомо современны. И все же, по моему глубокому убеждению, чтобы лучше понимать, почему композитор написал именно так, а не иначе, надо хотя бы на какое-то время окунуться в прошлое, в тот мир, не спешить его «переосмысливать с точки зрения XXI века».

Moderato

— Бах, Бетховен писали музыку для неба. А для кого играете Вы?

…В первую очередь для себя. Я должен быть доволен. Мое исполнение прежде всего должно понравиться мне. Такой вот рациональный эгоизм музыканта.

 

 

— Классика проверена временем. А как проверить современную пьесу?

Какие-то критерии есть, наверное. Что касается современной музыки, я человек очень открытый на подобный счет. Многие попадали в ловушку, когда начинали судить свежие произведения, сравнивать их с великими, говорить, мол, неудачно, потому что хуже того-то. Думаю, что это несправедливо. Любое сочинение достойно проверки временем, хотя бы поколение должно пройти.

Естественно, всему новому нужен шанс. Поэтому если произведение исполняется даже во второй или третий раз, я его стараюсь не судить строго, если только не очевидный провал. Между тем часто сложно сказать, что будет с новой музыкой, как она себя поведет, останется ли в памяти людей.

Сейчас пишется много нового, и это хорошо. Как в случае с любой музыкой, многое исполнится современниками один раз и с большой вероятностью благополучно канет в Лету. Так было при Вивальди, Бетховене, Шостаковиче. И мы тут недалеко продвинулись. Многие сочинения былых времён в лучшем случае схоронились в библиотеке. К счастью, современные технологии сделали наше наследие более доступным.

Amabile

— Можно о личном? Ваши дети занимаются на скрипке? Как выбирался инструмент? Вам важно, чтобы они стали музыкантами?

Спасибо за интересный вопрос. У меня три девочки: Нина, Катя и Софи. В пять лет дети изначально выбирают между скрипкой и фортепиано, например, виолончель еще рано начинать. Мои дети все начинали на скрипке. А потом одна из дочерей переключилась на фортепиано. Для меня не важно, станут ли они профессиональными музыкантами, важно, чтобы они сами этого захотели.

По моим наблюдениям, две дочери увлечены музыкой, и одна из них хочет стать скрипачкой. Но, понимаете ли, это очень тяжелая работа. И дай бог им сил и здоровья. Если они передумают, я не расстроюсь. В любом случае пойдет им на пользу. Уверен абсолютно, что изучение музыки с ранних лет помогает гармоничному развитию личности.

— Что для Вас гармония?

Да просто быть с семьей на самом деле.

— В 2008 году Вами создан струнный Gringolts Quartetts. Квартет выступает на концертах и фестивалях и делает записи, которые получают отличные рекомендации, например, «Diapason d’Or» за CD с квинтетами Глазунова и Танеева в 2016 году. При том Вы записываете собственные диски, преподаете в Высшей школе искусств в Цюрихе. А свободное время вообще-то бывает? Что тогда делаете?

Свободное время стараюсь проводить с семьей. По сути, его не так много. Семья большая, заняться есть чем. Можем поехать, например, на неделю в Италию, в Армению к родственникам жены, к моим в Россию или на снег в горы. Сам я не лыжник, а дети катаются прилично.

Glissando 🙂

— Поклонники любят преподносить артистам цветы. А какие цветы любите Вы?

Все живые цветы прекрасны. А вот еще идея. Почему бы не дарить артистам, скажем, проверенные временем швейцарский сыр и итальянские вина?

#

Текст: Марина Охримовская

Автор фотографий: Люси Кёниг (© Lucy Koenig)

Марина Охримовская
Люция Кёниг

Видео: (YouTube)

Ilya Gringolts — Paganini: 24 Caprices for Solo Violin, Op. 1

Locatelli «l’Arte del violino», Ilya Gringolts and Finnish Baroque Orchestra live

Поделитесь публикацией с друзьями

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику