Всеволод Бернштейн. «Рустам — русский эмигрант в Швейцарии»
SONY DSC
Литклуб

Всеволод Бернштейн. «Рустам — русский эмигрант в Швейцарии»

 

Из книги «Русский Сильвестр»

Не в первый раз Рустам брался за дело, в котором ничего не понимал. Будучи в армии, например, он назвался фотографом, только лишь чтобы поехать на стрельбы, на дальний полигон под Выборгом, в лесную вольницу, а не оставаться в расположении полка, где предстояло без продыху ходить в наряды.

«Есть фотографы?» — спросил замполит. «Я!» — не раздумывая, шагнул вперёд Рустам, до этого почти не державший фотоаппарата в руках.

Времена были давние, доцифровые. Плёнка и реактивы в большом дефиците. Полковой фотограф, как сапёр, права на ошибку не имел. Рустам извёл всю плёнку в первые два дня, что-то засветил при заправке, что-то просто испортил, и всё оставшееся время стрельб ходил с глубокомысленным видом, щёлкая пустым фотоаппаратом.

«Эй, Шамсутдинов, ну-ка нас сфотографируй!» — звали его офицеры. Молодые лейтенантики принимали воинственные позы у полковых миномётов и гаубиц. Грудь колесом, глаза навыкате, рука указывает в сторону несчастной, ничего не подозревающей Финляндии. Каждый из них мнил себя, должно быть, юным Бонапартом под Тулоном.

«Так-так! — командовал Рустам. — Складочку на бушлате расправим. Руку чуть повыше! Замерли! Не шевелимся! Очень хорошо! Замечательно!». Лейтенанты старались, а плёнки в фотоаппарате не было. Рустам наслаждался моментом, не думая о том, что будет после стрельб, когда они придут за готовыми фотографиями.


image description
image description

Молодых лейтенантов, да и самого замполита, Рустам не боялся. Другое дело — дембеля. Как-то в районе обеда Рустам оказался на окраине лагеря. Только что проснувшиеся дембеля как раз выползли из своей палатки к ручью, умываться. «Эй ты, беги сюда! — один из них заметил фотографа. — Давай, щёлкай!».

Был март месяц, берега ручья покрыты льдом. Умывались дембеля прямо в бушлатах, нехотя окуная руки в стылую воду и протирая заспанные глаза. Мизансцена так себе, это было понятно даже им самим. Дембельские альбомы такое фото не украсит.

«А ну, давай меня с голым торсом, и будто я снегом того, умываюсь!» — придумал вдруг самый лютый из них, чеченец Аслан. Он быстро скинул с себя бушлат, вязанный свитер с оленями, гимнастёрку и майку с эмблемой Олимпиады 80. Набрал пригоршню колючего мартовского снега и принялся втирать снег в свою волосатую грудь.

«Чё стоишь! Щёлкай быстрее!» — прикрикнул он на Рустама.

У Рустама похолодело внутри, будто это он стоял с голым торсом на берегу обледеневшего ручья. Ему вдруг остро захотелось, чтобы в его фотоаппарате остался хотя бы один кадр. Как оставляют один патрон в пистолете. Для себя. Чтоб сфотографировать себя и отправить маме, пусть посмотрит, какой я был молодой и красивый до того, как эти звери меня разорвали.

«О, Аслан! Молодец! Хорошо придумал!» — другие дембеля тоже потянули с себя бушлаты, свитера и гимнастёрки. Карапетян, Бровко, Дзагоев — страшные люди, с ними даже командир дивизиона предпочитал не связываться. А Рустам, окоченев от страха, щёлкал и щёлкал их исцарапанные колючим мартовским снегом бицепсы и трицепсы на пустой фотоаппарат.

И ничего, выжил же. Он уж и не помнил толком, как. Такие вещи плохо запоминаются. Наверное, где-то прятался, что-то врал. Но выжил же. Более того, спустя много лет стал зарабатывать на жизнь не чем-нибудь, а съёмкой.

И вот теперь новое дело. А что, почему бы и нет? Что эти лощённые цюрихские быки по сравнению с Карапетяном и Бровко! Чтобы разобраться со всеми кнопками, понадобилось минут десять, как раз пока уносили со столов остатки десерта. Дальше мощное начало, засверкали огни цветомузыки, заухали колонки, и покатилось.

В какой-то момент Рустам вошёл во вкус, начал пританцовывать, подмигивать одиноким танцующим девушкам, поголовно блондинкам сорок плюс. Вот только музыка подкачала. На флешке, которую передала ему Кристель, был записан саундтрек из ада: гремучая смесь русского шансона, хитов радио «Энерджи» и балканского джипси-панка.

Перед пультом появилась раскрасневшаяся хмельная головушка, подплывшая тушь, губки бантиком, хлопающие ресницы: «А можно «Лабутены»?». ««Лабутены», девушка, не завезли», — тоном советского продавца ответил Рустам. «Ну, пожааалуйста!». «Хорошо, поищем!».

Рустам полез в компьютер, скачал «Лабутены», вывел на динамики. Толпа восторженно визжала. Через десять минут снова та же голова: «А «Лабутены» можно?». «Я же только что ставил!». «Ой, правда? А я курить выходила!».


image description
image description

Рустам не вредничал, ставил ещё. А сам сквозь прищур, как снайпер сквозь оптический прицел, наблюдал за скачущей толпой. Он и вправду целился. Камера требовала новых картинок. И тут было чем поживиться.

Писатель Всеволод Бернштейн: одно рукопожатие лучше тысячи лайков

Вот типаж. Швейцарец около сорока. Метросексуал. Из банковских, вице-президент какой-нибудь. За ужином сидел с надменно-скучающей физиономией, гонял десертной вилкой по тарелке свежую малинку, Чайльд Гарольд эдакий: о боже-боже, куда я попал?! Кто все эти люди?!

Русская подруга чуть не силой вытащила его танцевать, и вот, под сенью священных очистительных «Лабутенов», что мы видим? Где наш метросексуал? Куда он подевался? И кто это скачет козлом в центре танцпола? Не он ли? Уложенные гелем волосы сбились в колтун, галстук за плечом, рубашка вылезла из штанов.

О, Рустам насмотрелся на эти пляски менеджеров! Чего-чего, а подобного добра каждый раз на таких вечеринках с лихвой. Сколько ж можно подмахивать палёные договоры, трястись из-за каждой мутной транзакции, поддакивать упырям-клиентам, не сводя с лица лакейскую улыбку? Сколько можно держать всё это в себе? Не выпускать наружу, запудривать кокаином? Тут и кокаин уже бессилен. Только «Лабутены»! Скакать с этими дикими русскими, выкрикивать бессмысленные звуки их варварского языка, и вместе с этими выкриками извергать из себя корпоративную скверну.

Да что там менеджеры! Рустам с его свадебным операторским опытом наблюдал и не такие перерождения.

Он порылся в киноархиве у себя в голове. Вот они, почтеннейшие швейцарские бюргеры, родители жениха со свадьбы, которую он снимал прошлым летом. Отец, высокий, сухой и мощный старик уже за восемьдесят, с грозным недоумением наблюдает за происходящим вокруг. К нему жмётся испуганная старушка-мать, ей кажется, пробил последний час мироздания, и всадники Апокалипсиса рвутся в банкетный зал под крики «Горькааа!…».

А вокруг происходит всего лишь свадьба, не более того. Жених — цюрихский адвокат, невеста — красавица из южных губерний России. У красавицы много родственников, которые все почли необходимым усугубить торжественность момента личным присутствием. Все, как один: и дяди-шахтёры, и двоюродный брат-уголовник, и необъятные тёти с золотыми зубами и фиолетовыми волосами.

Свадьбу решено было делать в русских традициях, для чего из соседнего кантона была выписана женщина-тамада в сарафане и кокошнике.

Нормальная получилась свадьба: встречали молодых хлебом-солью, пускали голубей, пели здравницы, танцевали. Тут, пожалуй, можно сильно перемотать вперёд, потому что свадеб таких видано-перевидано, случаются они повсеместно от Владивостока до Лиссабона. Перемотать до примерно сто тридцатой минуты действа.

Мизансцена такая: на стуле стоит отец жениха, сухой и мощный старик за восемьдесят, а подружка невесты, белгородская оторва с пергидролевыми волосами, развратно хихикая, перекатывает варёное яйцо из одной дедовой штанины в другую. Наблюдая за этой картиной в видоискатель, Рустам думал только об одном: как бы старик не умер прямо здесь на стуле, от счастья, и не испортил бы кадр.

От приятных воспоминаний Рустама отвлекло какое-то движение у него за спиной. Он оглянулся. Двое. Крепкие, в кожаных куртках. Один постарше, с бородкою, второй совсем молодой, лет девятнадцати.

— Ребята, если музыку заказать, то с этой стороны, пожалуйста! — Рустам показал в направлении танцпола. — Сюда заходить не надо!

— Принёс? — произнёс бородач, почесывая бровь.

— Что принёс? — не понял Рустам.

— Что обещал, — сказал молодой. — Давай, сгружай! Времени нет.

— Ээ… — Рустам почувствовал холод в желудке. — Вам, наверное, другой ди-джей нужен, не я. Я его заменяю.

— Нам ди-джей вообще не нужен, — сказал бородач. — Нам товар нужен. Мозги не гни, давай, выкладывай.

— У меня нет товара, я не знаю ничего про товар. — Рустам снял наушники. — Тут сегодня должен быть другой ди-джей, вы у него спросите! Мне позвонили, попросили приехать заменить. Я вообще не в курсе!


image description
image description

— Ты чё, ушастый, ты с Борманом шутки шутить вздумал? Ну-ка, стой! — бородач сунул руки в карманы джинсов Рустама.

— Эй, полегче! — Рустам отодвинулся и тут же почувствовал острую боль от короткого удара по почкам.

— Стой, я сказал! — бородач вытащил из кармана у Рустама кошелёк, посмотрел содержимое, криво усмехнулся, бросил кошелёк на стол, ощупал свитер.

Второй поддел ногой Рустамову сумку, которая стояла на полу у ножки стула. Поставил её на стол, открыл, полез внутрь. Достал книжку, моток проводов.

— А это ещё что? — он извлёк пластиковую чёрную коробку.

Рустам не поверил глазам. Это был переносной жёсткий диск, на котором была записана съемка сегодняшней операции.

#

Текст и иллюстрации: Всеволод Бернштейн

Всеволод Бернштейн
Книги Всеволода Бернштейна можно купить:
в «Книжной лавке karam’zine» https://www.karamzine.com/bookshop/

и в магазине ZentRus www.zentrus.ch

Поделитесь публикацией с друзьями

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику