Национальный музей. На русском: Революция 1917 года. Россия и Швейцария
Искусство

Национальный музей. На русском: Революция 1917 года. Россия и Швейцария

Бесплатная публичная экскурсия на русском языке по выставке Национального музея «Революция 1917 года. Россия и Швейцария»   Фото: После Октябрьской революции около восьми тысяч "русских швейцарцев" вернутся на свою родину. (Фотограф неизвестен, 1920. Swiss Social Archive, Цюрих. www.nationalmuseum.ch)

 
Национальный музей. На русском: Революция 1917 года. Россия и ШвейцарияЧетверг, 6 апреля 2017, 18:00 — 19:00

Референт: Taтьяна Арквинт

Помимо исторических документов Вы увидите произведения русского авангарда и конструктивизма.

Вход в музей 10 франков. Экскурсия только для взрослых.

Schweizerisches Nationalmuseum. Landesmuseum Zürich. Museumstrasse 2

Больше информации на сайте Национального музея: https://www.nationalmuseum.ch/de

 

«Ленин ехал спокойный и радостный»

Вспомним два эпизода столетней давности, обратившись к литературно-историческому путеводителю «Русская Швейцария» Михаила Шишкина.

Пожалуй, самый известный русский революционный адрес в Цюрихе – Шпигельгассе, 14 (Spiegelgasse). Здесь в доме «Цум Якобсбруннен» (“Zum Jakobsbrunnen”) живут Ленин и Крупская в последние месяцы своего пребывания в Швейцарии. Однако это не первое место жительства после переезда из Берна в 1916 году. Первые дни они снимают комнату на Гайгергассе (Geigergasse, 7) у некой фрау Прелог, но недолго.

Русские революционеры спешат переехать с сомнительной квартиры, населенной низами общества и проститутками, «чтобы не ввязаться в историю», – как напишет в воспоминаниях Крупская. Поспешность более чем оправданна – вскоре хозяйка квартиры г-жа Прелог тоже переезжает, и ее новый адрес – Регенсдорф, кантональная тюрьма.

Новая квартира на третьем (по-швейцарски – втором) этаже средневекового домика в узком переулке над Нидердорфом тоже мало чем привлекательна поначалу. «Старый мрачный дом, – вспоминает Крупская свое цюрихское жилище, – постройки чуть ли не XVI столетия, окна можно было отворять только ночью, так как в доме была колбасная и со двора нестерпимо несло гнилой колбасой».

Однако мысль о переезде скоро оставлена. «Можно было, конечно, за те же деньги получить гораздо лучшую комнату, – объясняет Крупская, – но мы дорожили хозяевами». Семья квартиросдатчика сапожника Каммерера очаровывает русских.


image description
image description

«Никаким шовинизмом не пахло, а однажды во время того, как мы с хозяйкой поджаривали в кухне на газовой плите каждая свой кусок мяса, хозяйка возмущенно воскликнула: «Солдатам надо обратить оружие против своих правительств!» После этого Ильич и слышать не хотел о том, чтобы менять комнату, и особо ласково раскланивался с хозяйкой»

Из этого дома на Шпигельгассе ежедневно отправляется прилежный читатель в цюрихские библиотеки: в городскую в Вассеркирхе, Центральную на Церингерплац (позже их объединили), в Библиотеку музейного общества на набережной Лиммата (Limmatquai, 62)…

 
 
…Ресторан «Церингерхоф» напротив Центральной библиотеки («Zähringerhof» am Zähringerplatz, угол Mühlegasse/Zähringerstrasse, сейчас Hotel «Scheuble») тоже имеет отношение к русской истории. Это место сбора отъезжающих в знаменитом «пломбированном» вагоне. Хозяин ресторана Хубшмид (Hubschmid), член социал-демократической партии, предоставил помещение русским товарищам для проведения организационного совещания и прощального обеда.

9 апреля к 11 часам здесь собираются все приехавшие в Цюрих из других городов ночными и утренними поездами. Ленин под аплодисменты зачитывает собравшимся эмигрантам на русском языке свое «Прощальное письмо швейцарским рабочим». Каждый подписывается, что ознакомлен с условиями проезда. «В 2 часа 30 минут от ресторана «Церингерхоф», – напишет Платтен, – к цюрихскому вокзалу двигалась маленькая группа эмигрантов, в чисто русском снаряжении, с подушками, одеялами и пожитками».

Банхофплац, привокзальная площадь. Здесь в «Венском грандкафе» («Steindls Wiener Grand Cafe») Ленин в 1900 году проездом из Женевы в Мюнхен записал после встречи с Плехановым «Как чуть не потухла «Искра»?» – тяжелые впечатления о своем разочаровании в марксистском кумире, и вот спустя семнадцать лет снова тот же вокзал.

«Ленин ехал спокойный и радостный, – вспоминает отъезд из Цюриха Луначарский. – Когда я смотрел на него улыбающегося на площадке отходящего поезда, я чувствовал, что он внутренне полон такой мыслью: наконец, наконец-то пришло то, для чего я создан, к чему я готовился, к чему готовилась вся партия, без чего вся наша жизнь была только подготовительной и незаконченной».

Эмигранты уезжают скорым поездом № 263 из Цюриха через Бюлах на Шафхаузен, отправление с третьего пути в 15:20. В этом поезде для русской группы в 32 человека забронированы два вагона третьего класса до Шафхаузена, там предстоит пересадка в немецкий вагон.

Среди провожающих – верные швейцарцы, члены кружка, группировавшегося вокруг журнала «Фрайе югенд» под руководством Вилли Мюнценберга.

Не обходится и без «зайца». Место в вагоне среди отъезжающих самовольно занимает Оскар Блюм, врач-революционер, заподозренный в связях с охранкой. Еще в ресторане «Церингерхоф» было наскоро произведено голосование: 14 голосами против 11 группа решила не брать его с собой в Россию. Блюм отказывается выходить из вагона.

Хараш, эмигрант-журналист, писавший по русским вопросам в «Нойе Цюрхер Цайтунг», вспоминает: «Вдруг мы увидели, как Ленин сам схватил этого человека, успевшего пробраться в вагон немного раньше назначенного времени, за воротник и вывел его с ни с чем не сравнимой самоуверенностью обратно на перрон».

Упорный Блюм вернется всё же в Россию, но возвращение кончится для него на революционной родине тюрьмой.

Торжественная минута слегка омрачена – среди провожающих находятся не только друзья. «Помню, на Цюрихском вокзале, – пишет в своих мемуарах Зиновьев, – когда мы все сели уже в вагон, чтобы двигаться к швейцарской границе, небольшая группа меньшевиков и эсеров устроила Владимиру Ильичу нечто вроде враждебной демонстрации».

Немецкий атташе Шюлер (Schüler), сопровождающий группу до Готтмадингена (Gottmadingen), в своем докладе записывает, что когда поезд тронулся, «отъезжающие вместе с оставшимися друзьями запели «Интернационал», в то время как остальные кричали: провокаторы! немецкие шпионы!»

«Владимир Ильич пытался скрыть овладевшее им внутреннее волнение под веселой шуткой и непринужденной беседой с провожающими, – вспоминает последние минуты перед отъездом большевик Сергей Багоцкий. – Но мысли его уже далеко от Цюриха. Частое поглядывание на часы говорит о том, с каким нетерпением ждет он момента отъезда. Наконец раздался последний свисток паровоза, и поезд медленно покинул вокзал под дружное «ура» провожающих»…

Использованы также материалы сайта: Электронная библиотека

 

Поделитесь публикацией с друзьями

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику