Гасан Гусейнов о злоключениях продавицы бубликов
Про место продавицы бубликов на Сорочинской ярмарке Николая Гоголя, в языке межнационального общения Страны Советов и языке «государствообразующего народа» путинской РФ. Про чувство языка, которого нет, и про любовь к жизни.
Рассказ доктора филологии Гасана Гусейнова о злоключениях феминитивов русского языка можно прослушать в исполнении автора на RFI. «Швейцария для всех» предлагает прочесть машинописный вариант размышлений на тему «места женщины» в современном русском языке.
Жернова богов, крот истории и пропавшая мертвопетлистка
Есть множество речений, пословиц, присловий, поговорок, истинное значение которых, по здравом размышлении, не имеет ничего общего с тем, которое вкладывают в это выражение люди. Что теряется по дороге? Многое. Например, ирония или сарказм.
Ерническую фразу Гамлета о кроте, который хорошо порылся в могильной земле, Гегель превращает в символ движения мирового духа к самораскрытию: крот истории роет незаметно, но эффективно, а люди все равно встречают рассвет не подготовленными. Тот, кто не видит и возится в страшной темнице, оказывается, все до тонкостей рассчитал, а тот, кто кичится своею зрячестью, позорно обмишурится.
Не иначе и с пословицей «мельницы богов опаздывают с помолом, зато мелют тонко». Речение это связывают с тоской, которую еще древние испытывали из-за того, что боги не торопятся наказывать злодеев. Да, объяснял Плутарх, может и запаздывают, но зато делают это столь изощренно, что иному мстителю-примитивисту даже и не понять.
Почему так происходит
Почему так происходит? Почему язык в своих, казалось бы, простейших проявлениях водит нас за нос? Неужели он, язык, и в самом деле обладает неким собственным сознанием, которое все мы — в порядке скорбного углубления знаний и счастливого сокращения жизненного срока — пытаемся постичь?
Мир не без добрых людей, и я благодарен каждому, кто наставляет меня на путь истинный, когда дело идет о языке. И даже людям гневливым. В самом деле, есть ведь слова и речения, которые, хоть и давно вошли в словари современного русского языка, да кто ж ими пользуется? Кто ж их толкует? «Пуйло», например, какое-нибудь. Но это слово не интересно пока что, потому что оно среднего рода. А нынешнее поколение советских людей сейчас озабочено словами рода женского, так называемыми феминитивами.
Широко распространенное в образованных кругах общества мнение гласит: «Язык сам разберется, а история нас рассудит». Мудрость этого суждения столь глубока, что я и не рискую ее оспаривать. Более того, готов нырнуть за нею туда, где язык прежде уже в чем-то разобрался. Ведь если в том, что предлагается включить в наш язык сегодня, разберется неопределенное будущее, то не значит ли это, что ранее язык уже разобрался в том, что кто-то когда-то в давно прошедшем времени предлагал как новое?
Сейчас, например, многие
Сейчас, например, многие патриотически, как им кажется, настроенные граждане уверены, что окаянную эту моду на феминитивы продвигают у нас иноземцы проклятые. Вроде бы и оспорить сие трудновато. Иноземцы нам и азбуку подарили греко-еврейскую, и цифры арабские, и гаджеты эти вот американо-китайские. А речевые повадки у нас свои. Шлет мне добрая душа такую цитатку из статьи, появившейся в 1837 году в «Московском наблюдателе»:
«Французскій языкъ не допускаетъ возможности назваться женщинѣ стихотворицей (poête), сочинительницею (auteur); наставницею (professeur), побѣдительницею (vainqueur), владѣтельницею, хозяйкою (possesseur), управительницею (administrateur), защитницею (defenseur), свидѣтельницею (temoin) и пр.» (П. П. Дубровскій. Нѣмцы и Французы въ своемъ языкѣ // «Московскій наблюдатель», 1837).
Вы поглядите только, стихотворица, оказывается и была, и есть, а то, что при наборе слова этого искусственный интеллект подчеркивает его волнистой красной чертой, говорит только о слабости иноземной программы, не учитывающей исторические богатства нашего языка.
Идем дальше. Другая добрая подруга по соцсетям нашла на сайте Кунсткамеры открытку, попавшую в музей из коллекции Евгении Эдуардовны Бломквист, на открытке — чуть не сказал фотография — изображение молодой женщины с тарелкой в руке и подписью: «Продавица клубники». В самом деле, чему тут удивляться, продавец — продавица. Красавец — красавица. Молодец — молодица. Иной ретивец скажет, что тут — просто опечатка. Мы же говорим «продавщица». Ан нет.
Тут и покойник Гоголь
Тут и покойник Гоголь Николай Васильевич, не поровну поделенный между Украиной и Россией, задаст нам перца.
«На ярмарке случилось странное происшествие: всё наполнилось слухом, что где-то между товаром показалась красная свитка. Старухе, продававшей бублики, почудился сатана, в образине свиньи, который беспрестанно наклонялся над возами, как будто ища чего. Это быстро разнеслось по всем углам уже утихнувшего табора; и все считали преступлением не верить, несмотря на то, что продавица бубликов, которой подвижная лавка была рядом с яткою шинкарки, раскланивалась весь день без надобности и писала ногами совершенное подобие своего лакомого товара. К этому присоединились еще увеличенные вести о чуде, виденном волостным писарем в развалившемся сарае, так что к ночи все теснее жались друг к другу; спокойствие разрушилось, и страх мешал всякому сомкнуть глаза свои; а те, которые были не совсем храброго десятка и запаслись ночлегами в избах, убрались домой».
Там, в «Сорочинской ярмарке», спокойствие разрушилось не из-за слова «продавица», а из-за слухов о нечистой силе. Но в нашу эпоху «ковидла и пуйла» никто уже не боится нечистой силы, а вот продавицу завидит — и испытает, чего доброго, разлитие желчи.
В 1960 году писатель
В 1960 году писатель Борис Тимофеев, кстати сказать, автор слов романса «Под окном черемуха колышется», выпустил книгу под дирижистским названием «Правильно ли мы говорим?» Одно из первых наблюдений автора стоит привести целиком:
«Мужчина и женщина в Советском Союзе равноправны. Это — аксиома. Существуют учительницы, писательницы, артистки… Почему же они за последнее время всё чаще называются учителями, писателями, артистами? Разве слово «учительница», например, хоть в какой-либо степени умаляет труд той, которая отдает благородному делу обучения и воспитания детей десятки лет жизни? Между тем официально она получает за свою отличную работу звание «заслуженного учителя», а выдающаяся артистка — звание «заслуженного артиста».
Право, трудно свыкнуться с тем, что наша несравненная танцовщица Галина Уланова официально называется «народным артистом»!
Я хочу быть правильно понятым. Я совсем не за то, чтобы женщину-инженера называли «инженершей», женщину-композитора — «композиторшей», агронома — «агрономшей», офицера — «офицершей» и т. д. В просторечии так говорят о «жене инженера», «жене композитора», «жене агронома», «жене офицера» и т. д. (вспомним «Казначейшу» Лермонтова).
Пусть слова явно иностранного происхождения — инженер, композитор, агроном, офицер, адвокат, корректор и др. — не имеют «женского» рода. Однако «поэтесса», «журналистка», «пианистка» — говорить можно.
И пусть артистки, певицы, учительницы, танцовщицы и многие другие — не превращаются официально в «мужчин»!
…Недавно на выставке ленинградских художников я видел статую, которую автор назвал «Девушка — рабочий»; под таким названием она и была включена в каталог.
Позволительно спросить: а не лучше ли было (правильнее, точнее, красивее) дать ей название «Молодая работница»? Ведь статую балерины никто не назовет «Девушка-танцовщик»!..
Молодость автора пала на первые годы двадцатого века, когда консервативно-казенная лава еще не остыла, но уже начала обжигать, а вот к 1960-м маскулинизация набрала полную силу. Это довольно легко проверить на простых примерах: канули в яму позднего советского мужского шовинизма слова «молодица», «жилица», и даже «начальница». Что уж говорить о поэтессах и режиссерках, если у нас даже компартии объявлялись «братскими»: сестрам тоже было велено испытывать друг к другу только братские чувства!
Это было время
Это было время воспитания в советских людях обидчивости на остальной мир: мол, мы тут, отказывая себе во всем, испытываем для всего человечества самый прогрессивный общественный строй, а вы там джинсы натягиваете, кока-колу ведрами хлещете и за всякую похабщину нобелевские премии по литературе раздаете. Может, с тех пор и тянется это нытье: «Мне чувство языка не позволяет сказать áвторка, или автóрка, или авторица, или переводчица»?
Почему «любимица» людей не задевает, а «стихотворица» — очень даже? Только ли потому, что в первом случае словом обозначено существо пассивное, или страдательное, а во втором — активное, или деятельное, а женщина должна знать свое место?
Так-то вот мало-помалу вымывался из русского языка советской эпохи золотой запас его женских суффиксов. Вот смотрит на нас герой тургеневского «Дыма», посвящая в богатое языковое поле позапрошлого столетие:
«А потому он в Бадене, что тетка Татьяны, ее воспитавшая, Капитолина Марковна Шестова, старая девица пятидесяти пяти лет, добродушнейшая и честнейшая чудачка, свободная душа, вся горящая огнем самопожертвования и самоотвержения; esprit fort (она Штрауса читала — правда, тихонько от племянницы) и демократка, заклятая противница большого света и аристократии, не могла устоять против соблазна хотя разочек взглянуть на самый этот большой свет в таком модном месте, каков Баден… Капитолина Марковна ходила без кринолина и стригла в кружок свои белые волосы, но роскошь и блеск тайно волновали ее, и весело и сладко было ей бранить и презирать их… Как же было не потешить добрую старушку?»
Племянница-противница, школьница-начальница, продавица-молодица, философка-кобылица, управительница-воспитательница, зиждительница-владычица — всех вас пытались к середине двадцатого века отсечь от ствола языка.
Что такое столб
— Что такое столб? — спросил меня редактор журнала «Знание — сила». И сам себе ответил: «Хорошо отредактированная сосна».
Вот и продолжается эта редактура — под видом недопущения обратно в язык якобы опасных якобы заемных нововведений, которые при ближайшем рассмотрении оказываются старыми-престарыми жилицами дома языка, вздорщицами, как велел называть их Сумароков во второй половине осьмнадцатого столетия, зиждительницами той самой духовной жизни, на отсутствие коей так жалуются люди с так называемым врожденным чувством языка. Увы, нет такого чувства. Или вы его путаете со страхом перед завучем.
Вот и фильма пропала, в 1916 году снятая, впрочем, мужчинами, «Женщина-птица» — о первой «русской женщине авиаторше-мертвопетлистке», как было сказано в оригинальном пресс-релизе. Потому что, видать, не заслужило еще нынешнее поколение упрямцев и упрямиц, нет, не заслужило. Должно оно еще поработать над собой, оживить рецепторы, пощадить альвеолы, посмотреть в русскую даль — назад и вперед. Но взглядом не крота, а кротихи, не мельника, а мельничихи.
Ведь «эта даль — Россия, его [Юрия Живаго] несравненная, за морями нашумевшая, знаменитая родительница, мученица, упрямица, сумасбродка, шалая, боготворимая, с вечно величественными и гибельными выходками, которых никогда нельзя предвидеть! О как сладко существовать! Как сладко жить на свете и любить жизнь! О как всегда тянет сказать спасибо самой жизни, самому существованию, сказать это им самим в лицо! Вот это-то и есть Лара. С ними нельзя разговаривать, а она их представительница, их выражение, дар слуха и слова, дарованный безгласным началом существования».
- Гасан Гусейнов о клячах советского апокалипсиса - 19 августа 2024
- Естественное воображение искусственного интеллекта - 1 июля 2024
- Гасан Гусейнов о злоключениях продавицы бубликов - 11 июня 2024
Изображения:
Когда бублик съедается, куда дырка девается? Бублик дырка красит. Каждый бублик свою дырку хвалит. Кто не жил, тому не умирать — без дырки бублику не бывать. Поговорки. (© schwingen.net)
Продавица клубники (из коллекции П. Я. Дашкова). Место создания: Россия, город Санкт-Петербург. Время создания: начало XX в. (© Кунсткамера)
Поделитесь публикацией с друзьями