Город — не груда холодных камней
Искусство

Город — не груда холодных камней

Пятнадцать художников – пятнадцать мировоззрений, жизней, судеб и бесконечное множество страстей, надежд, разочарований. И Отчизна. Одна на всех.

Город в галерее Нади Брыкиной

Все эти художественные беспредельности созданы преимущественно во второй половине прошлого века в стороне, где «схож закат с порезом … завод, дымит, гремит железом, не нужный никому: ни пьяным, ни тверезым». В стороне, которой нет на географической карте. Но есть в Цюрихе — в галерее Нади Брыкиной. Выставка «Город» осязаемо образовала иную реальность, уникальную возможность впечатляющего путешествия во временах и пространствах.

Парадоксальное, напряженное, на грани разрыва композиционное решение с первого, даже и мимолетного, взгляда, с первого шага погружает в фантастический лабиринт противоречивых эмоций и аллюзий. Вы еще у порога, только готовитесь открывать дверь в ошеломляющий многозначный мир – и, как эпиграф, вас встречает аллегорическое «Восхождение», где круг – вечность, а фигурки на лестнице – художники, мечтающие оставить в вечности свой след. И оставляющие его.

В этом странном городе-вернисаже можно, наверное, выделить полюса эстетического притяжения, образованные магнетизмом скульптора Соскиева, живописцев Буха, Злотникова, Шпиндлера. Последний, как призналась Надя, был и есть ее первой большой любовью и неизбывной болью, первым Учителем и Проводником в извивах и масштабах Ойкумены изобразительных искусств.

Марлен Шпиндлер

Вот они – начала и концы Марлена Шпиндлера, художника от первого вдоха до последнего выдоха, не испугаюсь высоких слов, мученика, бессребреника, заложника божественного таланта и дьявольского темперамента. Отшельник по неволе, долгими десятилетиями творивший «для себя» по идеологическим, либо вполне физическим резонам – 15 мучительных лет заключения в резюме – просветленный или «мрачный» Шпиндлер сегодня – не редкость мировых аукционов.

Юрий Злотников

И как антитеза – дерзкий технолог и рентгенолог, символичный Юрий Злотников, исследователь векторно-временного пространства, ваяющий неисчислимые, взрывоопасные, динамично пульсирующие субстанции. Ему, ненормативному экспериментатору, мягко говоря, начхать, «что станет говорить княгиня Марья Алексевна!». Неповторяющийся и узнаваемый, растворяющийся в цветовых отношениях, линиях, фигурах, возвращающий и возвращающийСЯ на круги своЯ Злотников.


image description
image description

Владимир Соскиев

А рядом – иная история. Животворящие родники скульптора Владимира Соскиева следует искать в горах Северного Кавказа. Осетинская мифология, традиции мужественного и свободолюбивого народа взрастили этот мудрый, ироничный талант, вооруженный классической традицией. Одухотворенные творцом, бронза и дерево являются в образах страстных стихий, библейских, исторических персонажей, трогательном скульптурном портрете самых близких людей – матери и отца.

Арон Бух

Чистая палитра, пастозная манера живописи. С начала 80-х Арон Бух отказывается от кистей и пишет руками. Смешивает краски прямо на холсте, но в отличие от классика абстракции Джексона Поллока мыслит классическими жанрами: портрет, пейзаж, натюрморт. Одержимый созиданием одиночка-экспрессионист, эффектный и чистосердечный, он оставил богатейшее наследие. Исцеляющие светом работы неистового Буха – в коллекции испанской королевы, а в Штатах его окрестили «русским Ван Гогом».

Анатолий Зверев

Наиболее близким по сути и методу к Арону Буху знатоки считают Анатолия Зверева, известного московской богеме как Зверь. В послужном списке этого полумифического героя много эпитетов: блистательный рисовальщик и отъявленный забулдыга, эрудит, бродяга и балагур. Он проживал отмеренные Всевышним жизненные сроки мгновенным вихрем, часто нечесаный и редко мытый. И хочется верить: этот «алчущий и жаждущий правды» насытился, наконец, упокоившись на Небесах. А, может, и там бунтует?

Игорь Шелковский

Еще недавно более известный как издатель легендарного художественного журнала «А – Я» Игорь Шелковский сочетает в своих скульптурах и картинах традиции русского авангарда и подчеркнуто иронический, даже скептический, концептуальный подход. Пытливый взгляд откроет в контрастных, унифицирующих глобальное миро-киберпространство объемах множество направлений от кубизма до конструктивизма. Добавим, что автор – среди подписантов обращения «Путин должен уйти», то есть перед нами не только динамичная статика, но и остро-социальная позиция.

Борис Отаров

«Красота открыта. Она – единственное оружие в борьбе со злом», – утверждал Борис Отаров, черпавший силы в любви к природе и людям, к родным корням и стихиям, питающим их. Он был уверен, что живопись без добра и радости бессмысленна. Потому даже в драматических по содержанию работах Отарова теплится свет надежды. Увлекаясь разными стилями, сочетая, казалось бы, несочетаемое, он создает полифоническую гармонию материалов, цвета, единую сюжетную линию, созвучную, может быть, более всего, музыке Баха и Шнидке.

Игорь Вулох

«…шепчу давно не видя
сквозь этот слой последний
душою-лишь-недолго-видимости:
немного троицы – по эту сторону:
побудь недолго
«птица» «мама» «друг…»

Эта шаманская параллель поэта Геннадия Айги обращена к художнику Игорю Вулоху, классику и «лицу абстрактной экспрессии», страннику бесприютному, всю жизнь неустанно создававшему и создавшему свой собственный неземной и одновременно очень конкретный живописный материк.

Валерий Юрлов

Изобретатель азбуки геометрических фигур Валерий Юрлов развивает индивидуальную эстетическую концепцию, оперируя триединой системой универсальных в своей простоте знаков – капля, круг, треугольник. Сталкивая, сравнивая, противопоставляя, он упивается увлекательной игрой смыслов и метафор, ищет и находит новые формальные решения, коагулируя емкие визуальные символы, движется через минимализм и графическую абстракцию к «Пара форм» и «Троице».

Владимир Андреенков

Вертикали и горизонтали живут в различных сочетаниях и цветовых нагрузках. И, очевидно, существует зависимость между линиями-знаками и пространством – уходом в бесконечность, образующимся между. Эта взаимосвязь пространства и линий во всем творчестве Владимира Андреенкова. Улавливая тончайшие полутона природных явлений, он особенно любит Солнце. «Солнце – мой знак», — заявляет художник. Вероятно, главному горячему кругу Андреенков обязан и своей страстью к раскаленному красному, находя это цвет «невероятно пластичным и активным».

Алексей Каменский

Напряженная динамика контрастов колористически активных сочетаний. Друзья Алексея Каменского удивляются противоречию, возникающему под впечатлением выразительной мощной энергетики его произведений и душевной теплоты, открытости, скромности автора. «Картина не просто передает, рассказывает. Она должна быть новым явлением в мире… Картину приходится долго “воспитывать”, прежде чем она сможет родиться», — делится опытом любящий и терпеливый воспитатель новых миров Каменский.


image description
image description

Андрей Красулин

«К подержанным вещам, имеющим царапины и пятна / у времени чуть больше, вероятно, / доверия, чем к свежим овощам», — именно эта сентенция Бродского возникает при встрече с творческими экзерсисами Андрея Красулина. Что есть Вещь? И что есть время? Где символ и где свидетель? Художник не выстраивает поведение, не определяет себя (во всяком случае печатно :-), вольный даже «мусор» превратить в гармонические ряды, он «всего лишь» старательно, любовно и кропотливо возвращает сущностям исконную подлинность, первозданную искренность.

Михаил Крунов

Чувствительный и наблюдательный Михаил Крунов в постоянном поиске своего творческого «Я». Мысленно улетая вперед, он хотел бы заглянуть в будущее, чтобы проследить творческий путь: «Если бы время двигалось по прямой, имея две точки — прошлое и настоящее, можно было бы провести линию в будущее». Но время движется по иным законам. Однако, как известно, художник нередко способен опередить время. Восторженно увлекаясь новыми идеями, Крунов работает циклами — уверенно, внимательно, сосредоточено.

Евгений Коробейников

Простота, логическая точность, ясность выражения, жизнеутверждающий коктейль плотной сочности цвета и легкости света – отличительные черты палитры Евгения Коробейникова. В плеяде метров российского нонконформизма он выделяется задорной напористостью, к которой так и просится: равно молодость. Художник настойчиво и аккуратно подбирает ключи к парадоксам, цель которых – показать противоречие между внутренней и внешней стороной видимого мира.

Михаил Маторин

И, как полагается, эффектная интрига – реалистическая (а как вы понимаете реализм?) станковая «Москва» Михаила Маторина – синтез раннего французского модернизма и московской школы 1930-х. Торжественная песнь, грандиозный гимн миру, добру, свободе, неоспоримой и вечной красоте жизни звучит виртуозным соотношением тонов. И уже как будто не особенно важно, что гимн этот спет в глухом и немом 1950-м, когда страна Советов томилась в тисках тюрем и лагерей, идеологических и реальных…

Точки схода

Выставка-загадка. Этот одушевленный город непостижимым образом удерживает, притягивает и отталкивает, заставляя надолго замирать, размышляя, уходить и возвращаться. Возвращаться в галерею Нади Брыкиной, где пятнадцать точек схода образованны магнетизмом талантливых российских скульпторов и живописцев.

#

Текст: Марина Охримовская

Иллюстрация: Юрий Злотников, «Москва», гуашь на бумаге, 50×80, 1956 г.

Поделитесь публикацией с друзьями

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику