О свободе и насилии, гибели и спасении в цитатах на schwingen.net
Новости, Общество

О свободе и насилии, гибели и спасении в цитатах на schwingen.net

Что думают люди о свободе творчества и свободе слова? О славе и востребованности? О настоящем и будущем? Что говорят об этом те, чьи имена известны многим? В статье собраны цитаты из статей на schwingen.net за последние шесть лет. Всего за это время на наших страницах вышло более полутора тысяч публикаций более ста двадцати авторов.

 

Свобода и оптимизм

 

Александр Розенбаум, поэт, музыкант, композитор, актер: «Злой человек изначально несвободен. Потому что голодный может быть и добрым. Своей добротой он подавляет голод и не вымещает его на других. А злой порабощен злостью. Она владычествует над ним, и ему от нее не спастись. Он не может быть свободным, потому что его душой владеет зло».

 

Максим Аверин, артист театра и кино: «Радости и горечи поджидают нас на каждом шагу, в жизни артиста, как и любого человека, есть успехи и провалы… Мне мой собственный опыт подсказывает, что гораздо сложнее в современном мире оставаться порядочным человеком, который настроен позитивно, созидает и смотрит в будущее с оптимизмом. Мне кажется, что озлобиться, стать мерзавцем и подлецом проще. Возможно, я ошибаюсь, не знаю».

 

Алексей Рыбников, композитор: «Думаю, без свободы творчества нет никакого творчества, могут быть только поделки ремесленные. А творчество обязано быть свободным. Его никто не может ограничивать, кроме внутреннего представления художника. Такие ограничения очень важны, а внешних не должно быть. А если они есть, их нужно обязательно преодолевать. Иначе в конце работы над произведением не будет удовлетворения, которое приносит только свободное творчество».

 

Без цензуры

 

Александр Архангельский, литератор, о знакомстве со швейцарским славистом Жоржем Нива: «Он – свободолюбивый европейский христианин, убежденный протестант, хотя и мог по семейной традиции быть католиком. Я – начинающий русский христианин, тоже свободолюбивый, и понимание того, что свобода и вера друг другу не противостоят, а культура – не зона табу или отказа от табу, а зона человеческой свободы, нас объединяло и рождало интерес друг к другу».

 

Ильма Ракуза, поэт и переводчик: «Я всегда стремилась писать, как хочу, и хотела, чтобы печатали, как написано. Хотя пожелания издателя можно и нужно обсуждать. Мне запомнилось, что сказал об этом Бродский, когда делал в Цюрихе свой доклад. Он говорил, что цензура вынуждает писателя изощряться, искусно работать с языком, чтобы донести свою мысль до читателя. А читатель, зная о цензуре, ищет между строк скрытые смыслы. Так что при желании можно найти плюсы и в цензуре. Но я считаю, что такие ограничения не очень помогают творчеству. По-моему, без цензуры лучше».


image description
image description

 

История рифмуется

 

Борис Гребенщиков, рок-музыкант, о свободе творчества: «Когда я пишу и пою точно то, что мне подсказывает сердце, и никто не может меня остановить… А лично мне вообще нравится все, что мы делаем: то, что не нравится, мы просто не выпускаем. Поэтому ни за что не стыдно… И к свету не нужно «возвращаться»; он наша основа, мы не можем от него уйти; мы просто иногда так заняты своими мыслями и переживаниями, что его не замечаем… Я такой, какой был всегда. Меняться из-за политиков — не слишком ли много им чести?».

 

Юрий Шевчук, рок-музыкант, о надежде и российском рок-н-ролле: «Тогда было сложно, конечно, но была надежда, что все изменится и страна станет лучше. Именно с этими мыслями и чувствами взлетел на сцену российский рок-н-ролл. Пел о свободе, любви и братстве. Сейчас у многих с надеждой туговото… Россия, наверное, единственная страна, где ты можешь испытать «чудо», зайдя в одну и ту же воду дважды, трижды и так далее, до бесконечности. Как сказал один мудрец – если наша история не повторяется, она рифмуется. И сейчас у власти, к сожалению, не интеллектуалы, а в большинстве своем все те же реальные пацаны».

 

Быть независимым

 

Михаил Ходорковский, бизнесмен и политик, через полгода после освобождения из заключения, где он провел более 10 лет, о смысле слов «быть независимым человеком»: «Полной независимости не бывает. Мы все зависим от своих родителей, окружения, близких, и это приятная зависимость. Неприятно, когда кто-то навязывает тебе то, что против твоей внутренней сущности. А ты, например, из-за материальной выгоды или потому, что кто-то в заложниках, должен это терпеть… Я был руководителем компании и должен был учитывать интересы акционеров. Хотя мне это и не удалось до конца, я все время об этом думал. А в тюрьме тем более постоянно приходилось думать о людях, которые под следствием или в рискованном положении».

 

Полина Осетинская, пианистка, о славе и востребованности: «Чтобы прославиться, талантливым и трудолюбивым быть необязательно, достаточно иметь много денег. Известность можно купить, правила те же, что и в политике или шоу-бизнесе. Востребованность – совсем другое дело. Потому что можно не обладать сверхгромким именем, но при этом быть нарасхват. Пример – музыкальный педагог не может взять ни ученика, ни пол-ученика, потому что к нему едут со всего города. Он востребован, хотя известным на весь свет его не назовешь».

 

Нецарская жизнь

 

Константин Райкин, актёр театра и кино, руководитель московского театра «Сатирикон», о власти и свободе в трагедии «Король Лир»: «Это трагедия открытий, которые делает человек на старости лет, совершенно неожиданных, которые обычно случаются в молодости, а к нему откровение пришло в старости, и он открывает какие-то совсем простые вещи для себя. И в этом трагедия, потому что восьмидесятилетний Лир вдруг осознает, что многих простых вещей не понимал в жизни. Абсолютная власть застила ему глаза, «нормальный» он был слеп, а обезумев — прозрел. Истинная цена простых вещей Лиру открылась через «обыкновенную», нецарскую жизнь».

 

Виталий Манский, кинорежиссер, президент фестиваля «Артдокфест», о российской власти: «Власть меняет любого человека. Российская власть — тем более. Российская власть, которая длится десятилетиями, уничтожит любое живое существо. Когда яблоко сгнивает — когда появилось первое пятно, или когда оно полностью стало гнилым — неважно; первое пятнышко обеспечивает сгнивание яблока. Главное, что сейчас качества Путина ни на что уже не влияют. Сам Путин не влияет на ту систему, которую он создал. Поменяв Путина, мы ничего не изменим. Надо менять систему, а систему невозможно поменять эволюционным путем — система меняется только революционным путем».

 

Михаил Шишкин, писатель: «Нашему поколению повезло. На этом поезде мы проехали сначала из СССР в так называемую демократию. А затем из демократии в диктатуру. И видим, как катится поезд назад. Почему нет свободы? Нет выборов? Потому что в России движение к демократии останавливается. Я оптимист и считаю, что каждый народ когда-то придет к демократическому порядку, потому что это красиво, это в натуре человека. Намного естественнее жить в демократии, чем в диктатуре».

 

Дмитрий Куклачев, артист цирка и дрессировщик кошек, о воспитании пушистых артистов: «Показав «кто в доме хозяин» добьешься только одного – животное будет тебя игнорировать. Поэтому я стремлюсь, чтобы кошка меня любила. Чтобы она сама ко мне приходила и выполняла трюки с удовольствием, в игре, абсолютно уверенная, что ограничений нет. Только чувство свободы позволяет проявлять творческие способности».

 

Воля и репутация

 

Ив Россье, швейцарский посол в РФ, о российских элитах: «Будет ли смена политических элит? Не знаю. Россия должна решить сама. Не считаю, что мы отсюда должны указывать, как действовать. Один из наших парламентариев спросил у российского оппозиционного политика: «Что мы может для вас сделать?». Я запомнил ответ: «Сделайте для нас одно: пожалуйста, управляйте демократией в своей стране. Занимайтесь своими структурами. А нашу страну оставьте в покое. Мы достаточно выросли, достаточно умны и образованы, чтобы самостоятельно справиться с собственной ситуацией».

 

Кирилл Светляков, главный специалист Третьяковской галереи по современному искусству, писатель, о профессиональной независимости: «Независимый куратор как независимый критик – это прежде всего репутация, ее легко потерять, и попытки давления на такого куратора также связаны с репутационными потерями для тех, кто предпринял подобную попытку. Однако в настоящее время «независимый куратор» — это, к сожалению, только идеал, и нельзя сказать, чтобы кураторы хотя бы частично не представляли чьих-либо интересов, хотя бы финансовых. Но повторяю, это вопрос репутации».


image description
image description

 

Игорь Шелковский, художник: «Советского Союза опасались, как потенциального агрессора, стремящегося навязать свою волю и идеологию другим странам (танки в Праге, война в Афганистане и пр.) Если говорить об уважении, то Россию уважали (и уважают, и любят) за ее композиторов, за ее писателей, за ее художников, музыкантов, режиссеров. Но никак ни за ту военщину, которая взбиралась на мавзолей в дни советских военных парадов — побряцать оружием.Трудно менять репутацию, но может единственный наш выход сделать это так, чтобы России, наконец, никто не боялся. Чтобы страну и ее граждан уважали не за силу (сила есть — ума не надо), а за культуру, в том числе за культуру поведения и благородство».

 

Свобода и справедливость

 

Станислав Чернышов, лингвист, автора учебников по русскому языку как иностранному, говорит о свободе слова и позиции власти: «Да, языковая форма может быть предметом порицания, осуждения. Но не может, не должна караться государством. Практика убеждает, любые табу вредны и для развития и, тем более, для изучения языка. А свобода слова – ценность абсолютная».

 

Сергей Жадан, поэт и писатель: «Мир будущего безусловно должен быть справедливым, как бы утопично это не звучало. Даже больше – будущее должно быть таким, чтобы необходимость и потребность справедливости не звучали утопично. Строить будущее, допуская в нем сегодняшний уровень политической коррумпированности, экономической безответственности и культурного шовинизма – то же самое, что добровольно строить тюрьму, планируя пересидеть в ней невнятные времена».

 

Социальные пропасти

 

Сергей Завьялов, поэт, переводчик, филолог: «На мой взгляд, всё как раз очень непросто: мы знаем язык образованного духовенства (из летописей и житий), мы знаем язык новгородской протобуржуазии (из берестяных грамот), но мы не знаем ни языка воинов (до какого века они продолжали говорить по-шведски?), ни языка крестьян, составлявших 99 % населения Древней Руси. Мы не знаем, наконец, самого главного: как и когда крестьяне финно-угры теперешней Центральной России (Московской, Ярославской, Костромской, Владимирской, Ивановской, Рязанской областей), изначально говорившие по-мерянски, муромски и мещёрски и оставившие нам в наследство героев древнего эпоса: Илью Муромца, Добрыню Никитича, Алёшу Поповича, перешли на язык своих завоевателей и господ, славян? Кто реформирует язык? Классовые отношения (а порой и открытая борьба) между эксплуататорами и эксплуатируемыми. Язык носит сугубо классовый характер: между языками различных классов – пропасть. Он лишь одна из многочисленных форм классового насилия».

 

Благочестивый и свободный

 

Евгений Шинкарев, поэт и блогер, о швейцарском гимне: «Во всяком случае, в этом тексте страна Бога достойна (но не исключительно эта страна) или возвышенна (если понимать буквально, то географический факт), народ не великий и храбрый, но просто благочестивый и свободный, а могущество и сила – исключительно Божьи качества, с чем спорить весьма затруднительно. Возможно, в современных эрзац-войнах изучение официально-сакральной поэзии враждебного государства не поможет большинству конфликтующих стран договориться, будут и дальше запрещать-сжигать-пародировать, но в случае Швейцарии создание для подчёркивания мирной позиции стихотворений типа «хотят ли русские войны» просто не нужно – достаточно кивнуть на гимн, мол, не знаем, как у вас, а у нас вот: уникальная благоговейная компиляция «у природы нет плохой погоды» и «Господь нас уважает».

 

Если наступит завтра

 

Андреас Балмер, священник, писатель, отвечает на вопрос «что спасет мир»: «В юные годы, наверное, я смог бы ответить, что спасет мир. Сегодня вынужден признать, что я не знаю. Во всяком случае, берусь предположить, что самопровозглашенные спасители мира и любые радикальные «лечебные» идеологии, названия которых обычно содержат суффикс «-изм», не только не способны к этому, а часто, напротив, дают противоположный результат. И всё же меня радует всякая честная попытка одиночек, групп людей или политиков, отстаивающих справедливость и целостность творения. При этом в зачет идут не громкие речи, а сумма пусть маленьких, но конкретных шагов. Позвольте мне закончить чудесной парадоксальной фразой Мартина Лютера: «Если мне скажут, что завтра наступит конец света, то еще сегодня я посадил бы яблоню».

 

#

Составитель: Марина Охримовская

 

Текст и коллаж изготовлены из фрагментов публикаций на www.schwingen.net

Поделитесь публикацией с друзьями

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику