Великая сила искусства или
По следам неотправленного письма Желторотой первогодкой отбывала я по высочайшему плановому распределению трудотерапию в одном ветренном приморском городе, куда явилась переполненная до краев институтскими знаниями и молодыми надеждами на светлое производственное будущее. С первых же часов прояснилось, что трудовая практика имеет с учебной теорией общего очень мало. Более того, меня там и не ждали.
Основательно придавленная всеобщим безразличием, уныло коротала я тяжелые рабочие будни в удушающих тисках очарования снисходительного пренебрежения умудренных жизненным опытом коллег, вселенской скуки и глухой тоски. Очень скоро дело чести – еще вчера вожделенный труд на всеобщее благо – показалось мне земным адом, и ходила я в это одно место не очень охотно.
Стоит ли удивляться, что однажды утром плутовка-судьба подбросила поучительный сюрприз? И именно по дороге на службу хрупкую мечтательную меня сбил тяжелый большой бездушный автомобиль. И ногу бледную мне основательно сломал. После чего нога моя бедная оказалась в белом гипсе, а я – на законном бюллетене.
С шефом у меня отношения были, мягко говоря, не очень дружелюбные, обращался он со мной запанибрата, постоянно подсмеивался, часто подкалывал и глядел, как мне казалось, все время точно ниже пояса. И, как вскоре донесли мне бескорыстные доброжелатели, и на этот раз ответственное лицо шефа прочно засомневалось в моей небесной искренности и невинности.
Ничтоже сумняшеся, после моих телефонных объяснений по поводу, как он был уверен, бессовестного прогула, зловредный начальник объявил громогласно всему дружному рабочему коллективу, мол, явно врет, никакая нога не сломана, вот увидите, явится как ни в чем не бывало, никакая она не несчастная пострадавшая, а ужасная лгунья и халявщица, и милости нашей и жалости недостойна.
На третий день после дорожно-транспортного приключения движимый любопытством и общественным поручением десант заклятых товарищей посетил с дружественным визитом место моего пребывания, вручив мне в качестве утешения жирный серый бумажный кулек столовских, истекающих подсолнечным маслом, котлет, магазинную трех-литровую банку соленых огурцов и несколько яблок. Все желающие своими личными заинтересованными взглядами осмотрели убедительное вещественное доказательство истинности моих слов – мою капитально загипсованную ногу.
А когда через три недели гипс сняли, и я возобновила посильное исполнение служебных обязанностей, заботливый шеф нашел новый повод, чтобы строить надо мной грубые насмешки: «Марина пишет, что сломала ногу, а я пишу ей, что купи костыль!» — дразнился он, откровенно поглядывая в мою сторону и злобно похохатывая. Хотя никакого костыля у меня и не было. И ходила я даже и на каблуках, превозмогая боль в свеже сломанной конечности, и не зная, как унять доброжелательные издевательства зарвавшегося старшего товарища по службе.
И вдруг сами собой, словно ангелы небесные нашептали, прямо в рабочее время на моем рабочем месте явились мне бесхитростные поэтические строки: «Марина пишет, что сломала ногу, а я пишу ей, что купил костыль, и что давно…» и т.д. Они были мгновенно записаны мною на белом листе алыми, с прозрачным намеком – кровавыми, чернилами. Листок был отдан наглецу лично в его бесстыжие руки при большом скоплении вечно жаждущего хлеба и зрелищ народонаселения – около пяти советских граждан.
Заинтригованный шеф с усмешечкой начал читать мое сочинение немедленно и громко вслух своим порочным плотоядным ртом. По мере углубления в текст и смысл моего художественного произведения командный голос его становился все менее самоуверенным и надменным. И когда он, наконец, кончил, в пространстве и времени, прежде тесном от разнообразных шумов, торжественно повисла зловещая тишина. А затем раздался чей-то осторожненький сдавленный писк: «Ты, Марина, того… за такое можно и кое куда…»
С гордо вскинутым бюстом покидала я летящим длинноногим шагом очарованную великой силой искусства онемевшую публику, даже и не ковыляя ни разу. С тех пор меня никто не дразнил. А за окнами всходил расцветно-застойный последний предперестроечный 1986 год.
#
Марина Охримовская
Фото: schwingen.net
Поделитесь публикацией с друзьями