Небесные храмы Санкт-Петербурга
Размышления швейцарской студентки в Никольском морском соборе Прошлым летом, когда я жила в Санкт-Петербурге, я часто просыпалась очень рано, чтобы сфотографировать разные храмы, которых так много в этом городе.
Более других мне нравились русские православные церкви. Их золотые луковичные купола светились, отражая утреннее солнце, а фасады выглядели разноцветными. Особенно привлекали церкви с голубыми фасадами, они казались мне частью неба.
Хотя я часто и много фотографировала храмы, но заходила внутрь очень редко. Причина в моем уважении к верующим, для которых церковь означает много более, чем красивое здание. Однажды все же вошла в Никольский морской собор.
Он находится на Никольской площади, и сооружен в середине 18 века. Искусствоведы называют его ярчайшим памятником елизаветинского барокко в церковной архитектуре России.
Впечатления мои были ярки и необычны: внутри было словно в лоне матери, или, может быть, как в зимней медвежьей берлоге. Хотя я не верующая — даже не христианка — почувствовала себя в безопасности в этом слабо освещенном помещении.
Церковных скамей, которые я привыкла видеть в католическом или протестантском храме, не было. Из окон, как бы откуда-то сверху, лился мягкий солнечный свет. Он рисовал красивые узоры на полу. Такое было впечатление, что каждая деталь свидетельствует о святости этого удивительного места.
В книжках Иосифа Бродского этого произведения нет. Авторство стихотворения «На независимость Украины» долго оспаривалось, говорили, что это стилизация, что он такого...
Чтобы снизить нагрузку на бюджет, год назад швейцарские власти решили сделать так, чтобы к началу 2025 года 40% работоспособных временных...
Президент Украины Владимир Зеленский призвал участников Всемирного экономического форума в Давосе к обеспечению надежной безопасности Европы, к лидерству в приоритетах,...
Что такое дезинформация? Как пропаганда приспосабливается к обстоятельствам? Что помогает отличить факт от фейка? Как это работает в России, Германии,...
Художник и композитор Туллио Зановелло создает мультимедийную бильд-машину, посвященную Украине, и помогает украинским волонтерам. «Швейцария для всех» рассказывает о швейцарском...
Швейцария определяется, каким иностранным языкам и на каком уровне учить детей в школе за бюджетный счет. Как это затронет преподавание...
«У Трампа есть пять инструментов давления на Путина», - объясняет политолог Александр Морозов. Это радикальные меры военного, политического и экономического...
Карабаново, 90 год. За моей спиной котлован дома Анатолия Марченко, который он начал строить для своей семьи и который был...
Шоу под дождем. "Признание в любви". Премьера в Швейцарии 14 декабря - ЖЕНЕВА - Théâtre du Leman - 20:00 18...
На входе меня встретил запах ладана. Он не затруднял дыхание, но внушал уважение. Воздух внутри казался более плотным, чем снаружи, и словно легкий туман укрывал иконы и алтарь от посторонних взоров. Дневной свет почти не достигал расположенных на стенах икон.
Прежде я видела иконы в Санкт-Петербурге: не только в церквях, но и в музеях или магазинах сувениров. В Петропавловской крепости на Заячьем острове у меня была возможность внимательно рассмотреть несколько икон, после чего я прониклась их красотой.
По-моему, самое важное на русской иконе — глаза. Широко открытые, с большими зрачками, они привлекают внимание. Совершенно неудивительно, что глаза на иконе — окна души. Другая отличительная черта иконы — золотой цвет, который иногда покрывает весь второй план. Я видела также иконы в позолоченном окладе, когда взгляду доступен только лик. Прежде это мне казалось необычным. Если никто не сможет рассмотреть картину полностью, зачем же создавать её старательно таким образом?
В Никольском соборе свет горящей перед иконой свечи отражался в золотом цвете, изображение бликовало, было нечетким, мне не удавалось в подробностях разглядеть его. И становилось ясно, что иконы – не обычные произведения искусства, а святыни, которые нельзя осмотреть полностью. То, что можно и нужно видеть — в золотом цвете отражаемый свет, символизирующий свет божественный.
В тот день и час в Никольском соборе не было богослужения. Тишину нарушали лишь приглушенный говор верующих, шорох их шагов, звук распахивавшихся и затворявшихся дверей, мое собственное дыхание.
Я учусь в Институте славистики университета Цюриха и знаю, что в русской церкви не всегда такая тишина. Одна из наших студенток делала доклад о русской церковной музыке. Этот аспект русской церковной культуры и ранее увлекал меня.
Некоторое время назад я заинтересовалась техникой пения, которая называется «глубокий бас» или по-итальянски «бас-профундо». Преподаватель объяснила, что более низкие по тембру голоса привлекают внимание по-особенному. Мне кажется, что богослужебные тексты, исполняемые такими голосами, способны проникнуть в самую глубину души.
Слушая церковные песнопения, я поняла, что их очарование в певческом многоголосии, вместе они создают единую музыку. Верующие полагают, что эти песнопения объединяют в гармонии слова, мысли, эмоции и настроение человека. Все это убеждает меня, что церковная музыка, иконы и храмы чрезвычайно важны для верующих.
Когда я вышла из собора, то почувствовала себя умиротворенной внешне и внутренне.
На ступенях перед храмом стояла женщина. На её голове был розовый платок. Она крестилась и кланялась.
В эту минуту я вспомнила слова моего швейцарского друга. По его мнению, необходимость повязывать на голове платок можно рассматривать как знак угнетения женщин. Но я думаю, что платки — чудесные. Их орнаменты прекрасны. Мне понравилось, как платок покрывает голову, а бахрома танцует вокруг плеч. Может быть, несправедливо, что мужчины не могут носить такие красивые платки?
Текст и фотографии: Самира Мюллер (Samira Mueller), Институт славистики Цюрихского университета, преподаватель — доктор филологических наук Ольга Буренина-Петрова
Редакция: Марина Охримовская
Поделитесь публикацией с друзьями