Виктор Ерофеев: Нечего радоваться, что у нас были Пушкин, Достоевский, Толстой
«Со мной героизм украинских солдат. Сегодня они сражаются с Россией из моей книги, той книги, которую я написал позавчера», - русский писатель Виктор Ерофеев на форуме свободной культуры СловоНово. Будва, 24-30 сентября 2022 г. (© schwingen.net)
Искусство, Общество

Виктор Ерофеев: Нечего радоваться, что у нас были Пушкин, Достоевский, Толстой

С русским писателем Виктором Ерофеев мы встретились осенью в Черногории. Там на форуме свободной культуры СловоНово автор книг и статей говорил о России без будущего и будущем без России. А после я спросила о «Метро́поле» и других альманахах, которые увидели свет благодаря Виктору Ерофееву.

Легендарный «Метро́поль» появился в Москве в 1978 году тиражом 12 экземпляров. Запрещенные советской цензурой произведения Василия Аксенова, Андрея Битова, Беллы Ахмадулиной, Владимира Высоцкого и еще двух десятков авторов напечатали в самиздате. А на следующий год неподцензурный альманах вышел в американском издательстве «Ardis Publishing».

«Метро́поль»

— Идея моя, хотя без Аксенова ничего бы не вышло, — вспоминает Виктор Ерофеев. — Мы немного опередили время. Оно отставало, и нам хотелось взять его на буксир, потащить за собой. Потому что вокруг было впечатление эдакой советской деревенщины, вязкой и скучной. Литература зачастую ограничивалась заскорузлыми, жестко заданными темами. А нам хотелось нащупать её живое сердце.

— Получилось?

— Получилось. Но и по мозгам я получил сильно, началась травля. Многие «мастера культуры» проявились тогда. Фазиль Искандер так и назвал Союз писателей: детсад строгого режима. Меня и Евгения Попова исключили. Инна Лиснянская и Семен Липкин в знак солидарности ушли сами, оставшись практически без средств. По сути, это был запрет на профессию. Аксенов вскоре уехал из СССР, и его лишили гражданства. Но «Метро́поль» был сделан.

— Василий Аксенов старше вас на пятнадцать лет, в ту юную пору уже модный писатель. В «Метро́поле» под одной обложкой оказались известные и новые авторы?

— В том и смысл. Мне за 30, а напечатали в Риге всего один раз, и то без подписи. А в альманахе я выступил с рассказами «Ядрёна феня», «Приспущенный оргазм столетья» и повестью «Трехглавое детище». После чего и был замечен. Вениамин Каверин, например, говорил, что я — мост между прозой 20 годов и социалистической. А Юрий Трифонов прочёл мою повесть и сказал, что я большой писатель.


image description
image description

«Метро́поль» сыграл не только чудовищную роль в моей жизни, потому что я потом не печатался, — было и светлое. Например, с Кавериным мы дружили до его смерти. И Трифонов тоже был для меня, естественно, большой авторитет. А были люди, которым мои произведения не понравились. Таким образом я попал в дискуссию и стал участником литературного процесса.

— «Метро́поль» задумывался как вызов?

— Нет. Таким его сделал Кремль — пошла цепная реакция. 12 августа 1979 года «Нью-Йорк таймс» опубликовала телеграмму американских писателей в Союз писателей СССР. Они отказывались печататься в СССР, пока нас не восстановят в Союзе писателей. Меня и Попова вроде бы восстановили. После мучительных месяцев унижений и издевательств секретариат Союза писателей РСФСР исключил нас повторно.

Из литературного феномена режим сам соорудил бомбу, которая и взорвалась. Анатолий Чубайс говорил мне, что Советский Союз добила не Холодная война, а «Метро́поль». Режим растерялся и треснул. Мой отец пострадал страшно, он был послом в Вене, а из-за меня потерял работу. Но его не посадили, только схватили за горло. Потому что хваталка по-стариковски ослабла. Такова участь всех режимов.

Подготовка к дискуссии о России без будущего и будущем без России. Марат Гельман и Виктор Ерофеев на форуме свободной культуры СловоНово. Будва, 24-30 сентября 2022 г. (© schwingen.net)
Подготовка к дискуссии о России без будущего и будущем без России. Марат Гельман и Виктор Ерофеев на форуме свободной культуры СловоНово. Будва, 24-30 сентября 2022 г. (© schwingen.net)

— В СССР ведь цензура свирепствовала, как сегодня в России. Сразу решили печатать альманах на Западе?

— Мы хотели печататься в своей стране, не планировали издавать «Метро́поль» за границей. Но зная нравы советского строя, отправили по экземпляру на сохранение во Францию и США. Если бы альманах вышел официально в СССР, он стал бы литературным феноменом. Как бы ни так! Режим сделал международный бум. И теперь в любой истории Советского Союза есть фотография «Метро́поля». И абсолютно правильно, потому что он достоин.

Если оглянуться в прошлое, отлично видно, что «Метро́поль» меня «сделал»; он — центр моего личного космоса. Потому что без него не было бы «Русской красавицы». Роман вышел в Москве в 1990 году и стал моим еще более важным центром. С ним я попал в поток, который вынес меня в международный, огромный, неслыханный космос: «Русская красавица» переведена на три десятка языков.

Кто бы мог придумать такой сюжет? Полагаю, что события и годы, которые предшествовали этому невероятному взлету, невозможно просчитать. Собственно, я сам и есть та «русская красавица», которая попала в невероятный переплет. Можно сомневаться в тонких таинствах метафизики, тем не менее, тут поучаствовала судьба. И мне открылось множество дверей. Если хотите, это счастье.

«Русские цветы зла»

— Вы являетесь составителем антологии «Русские цветы зла». Книга вышла в России в 1997-м, пережила переиздания. Как это было?

— У неё философское основание другое, чем у «Метро́поля». Потому что «Русские цветы зла», это книга о том, что важного сообщил нам Достоевский. А он сказал, что зло залегает в человеке глубже, чем об этом говорят лекаря-социалисты. И мне хотелось показать, что основание «российской гуманистической культуры» очень зыбко. А выдуманный человек, человек, которого навязали, доброе, горячее, нежное сердце и так далее, и так далее — опасная иллюзия.

А есть совершенно иной человек, которого русская культура скрывает, ретуширует. Почему? Потому что если человек на самом деле «так плох», то какого хрена делать ему лучшее будущее? Если человек дряненький, никаковский, зачем за него бороться? Здесь был очень сильный идеологический момент. Впервые я подумал об этом, когда писал большую работу о философе-экзистенциалисте Льве Шестове.


image description
image description

Шестов родился в Киеве в 1866-м, умер в Париже в 1938-м. В начале 1920-х недолго жил в Швейцарии. Я понял, что его разочарования в гуманизме связаны не с тем, что он стал думать плохо о человеке. Он стал о нем думать глубже. И мне захотелось показать, что русская литература нуждается в переосмыслении. Не для того, чтобы сказать, что человек плох. Но показать, что если писатель работает с человеком в прозе, поэзии, то не выдумывай — лучше пойми человека.

Из чего и выросли «Русские цветы зла». Мне очень пригодился гениальный Варлам Шаламов. И Виктор Астафьев, с которым мы успели тогда перемолвиться словечком. Там много авторов, которые так или иначе показали глубину человеческого порока. И не только трагедию человека. Там есть разнообразие и ясность, которые во многом отражают реальное состояние человековедения на русском языке.

Подобное, например, есть и во французской литературе, скажем, Золя, гениальный совершенно, или Флобер, очень талантливый, или Мопассан. Они сказали об этом много, и сказали поразительно. У нас их заметили, но не учли. Думали: это развлекаловка, пикантное. Теперь, конечно, поняли. В «Русских цветах зла» мне хотелось показать, что у современной русской литературы тоже есть более глубокое осмысление человека.

«Энциклопедия русской души»

— В 1999 году мы читали ваш роман «Энциклопедия русской души» и кричали: не может быть никогда! А теперь то, что в книге, стало реальностью, военными преступлениями россиян в Украине.

— За эту книгу меня дважды тащили в тюрьму. Не дотащили. Я попытался в ней объявить свое отношение к тому, что в России происходит. За что меня попытались объявить «врагом русского народа». Отбили от тюрьмы лишь потому, что был 1999 год. Прокурор, мальчишка с тертой мордой, взял книгу, полистал, глянул мне в глаза и прочел: «Русский суд страшнее Страшного суда». Помолчал и говорит: «Так это же правда!».

А потом за «Энциклопедию» уцепилась моя альма-матер, напал филфак МГУ. Собрались доброхоты и написали, что моя книга является «предательством государства», что её — запретить, меня — посадить. Потом кто-то заявил, что не подписывал ничего подобного, и ловушка сломалась. Но то, что я почувствовал и отчасти описал в «Энциклопедии», к сожалению, не было подхвачено и осмыслено обществом.

Роман встал серпом по горлу и либералам, и коммунистам, и консерваторам, и фашистам, любой радикальной публике. Я оказался в вакууме. Время исправило. Теперь точно знаю — я не одинок. Со мной война России против Украины. Со мной героизм украинских солдат. Сегодня они сражаются с Россией из моей книги, той книги, которую я написал позавчера.

Хотя от своей правоты мне абсолютно не легче. Мне еще повезло: всего лишь хотели в тюрьму засадить. А могли бы и «Новичком» отравить.

— И в тюрьме сегодня есть люди, мечтающие о прекрасной России будущего. Она возможна?

— Прекрасная Россия будущего — утопические выдумки, в которые человек верит и поэтому не может сделать то, что ему по силам, промахивается всякий раз. Причин много. Например, мы совершенно не знаем Европы, не умеем с ней общаться. «Европейское счастье» — дорога нормальной жизни. А «русское счастье» норовит соскочить с проторенной дороги жизни в канаву святости или бандитизма.

«Мы сами широко открыли ворота во власть человеку, который поставил нас в это мерзкое положение», - Виктор Ерофеев на форуме свободной культуры СловоНово. Будва, 24-30 сентября 2022 г. (© schwingen.net)
«Мы сами широко открыли ворота во власть человеку, который поставил нас в это мерзкое положение», — Виктор Ерофеев на форуме свободной культуры СловоНово. Будва, 24-30 сентября 2022 г. (© schwingen.net)

Что и наблюдаем сейчас, возможно, в последний раз. Настала пора не ныть и плакать, а веселиться на теле трупа, потому что «российское» — труп. А мы как муравьи бегаем по нему. Один говорит: надо бы вернуться, пожить еще в «трупном сознании»; другой: не надо. А пора бы осознать глубину падения — нам не выкарабкаться. И стоит стон вокруг: «Пришел Путин, он гопник». Да мы все такие. Я ещё не видел ни одного русского, который не гопник.

Мы сами широко открыли ворота во власть человеку, который поставил нас в это мерзкое положение. По-моему, тут наивность на грани идиотизма. Против природы нет приёма. Так, может, пора сказать себе: мы — народ-идиот? И нечего радоваться, что у нас были Пушкин, Достоевский, Толстой. Они были такие из-за нас, они написали всё, отталкиваясь от нас… если и возможно спасение России, то, наверное, чудом — случаются же чудеса.

— Анна Андреевна Ахматова в 1940 году написала «когда б вы знали, из какого сора…», как будто предугадала «Русские цветы зла». А потом ведь вышел ещё альманах?

— Да, в 2002-м составил сборник молодых авторов — «Время рожать». У меня было издательство «Зебра Е», и совпали время и место, желание и возможность: захотел и сделал. Но с молодыми получился провал, тут русская литература как-то осела впервые за 200 лет. За исключением, по-моему, Пепперштейна, авторы после не проявились. «Время рожать» было сделано, но счастья не принесло.

«Выход»

— А что с новейшим альманахом из текстов СловоНово, что можно рассказать о нем?

— Альманах отразит СловоНово на бумаге. Убежден, что инициатива Марата Гельмана — форум свободной культуры — достойна этого. Первое, подбор авторов изначально интересный. А второе, что тоже важно, у меня есть чувство, что возникла пульсация новой литературы. Она связана и с обострением политических несчастий, и с войной России против Украины. Новое появилось на грани времен: довоенного и военного.

Альманах я назвал «Выход», по-английски — «Exit». Тут в чем смысл? Это не выход за границу в понимании отъезда из России. Там есть авторы, которые и сегодня живут в России. Но это выход за границы того среднего мирка, в котором пребывает наше сознание, когда дремлет. А когда оно приобретает творческий оборот, то мы что-то лучше видим, слышим, что-то у нас лучше получается, становится более осмысленным.


image description
image description

И я могу сказать с полным основанием, что альманах получился хороший. В нём 42 автора, и это мощно (в других почти вдвое меньше). Там много отличных стихов, есть хорошая проза. Мне повезло, в присланных материалах почти не было гнили. Может, разве, чуть-чуть, как, например, привозят персики, и некоторые немного подгнили, это я выбросил, чтобы не портился товар. И, по-моему, получилось неплохо.

Думаю, наш «Выход» может поспорить с любой современной литературой, европейской, американской, китайской, любой. Потому что он очень разнообразный, богат на стили. Там есть интересные философские рассуждения, этические, эстетические. Не всё охватили, что-то я, наверное, забыл. Эта книга вообще — выход за границы серединного статуса в разных направлениях.

Альманах уже готов в электронном виде. Он выйдет в немецком издательстве сначала по-русски. Потом, конечно, по-немецки. Сербы заинтересовались. И далее, как пойдет, потому что невозможно угадать, будет ли новая книга коммерчески успешной. В любом случае перед нами этапная веха русской литературы: столб на букву «б».

Марина Охримовская

Изображения:

«Со мной героизм украинских солдат. Сегодня они сражаются с Россией из моей книги, той книги, которую я написал позавчера», — русский писатель Виктор Ерофеев на форуме свободной культуры СловоНово. Будва, 24-30 сентября 2022 г. (© schwingen.net)

Подготовка к дискуссии о России без будущего и будущем без России. Марат Гельман и Виктор Ерофеев на форуме свободной культуры СловоНово. Будва, 24-30 сентября 2022 г. (© schwingen.net)

«Мы сами широко открыли ворота во власть человеку, который поставил нас в это мерзкое положение», — Виктор Ерофеев на форуме свободной культуры СловоНово. Будва, 24-30 сентября 2022 г. (© schwingen.net)

Поделитесь публикацией с друзьями

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику