подписка
 

Литклуб » Письма из швейцарской армии (2004-2005). Меню

Письма из швейцарской армии (2004-2005). Меню
подписка
Литклуб

Письма из швейцарской армии (2004-2005). Меню

Запись десятая Меню Во время несения службы я часто задумывался, почему русский фольклор полон анекдотов и крылатых фраз из армейской жизни, а здесь они начисто отсутствуют. То есть не то чтобы отсутствовало творчество. Совсем наоборот. Солдаты что-то пишут, рисуют, стены и столы швейцарских казарм несут в себе много информации графической и словесной, и рисунки, бывает, что очень даже наводят на мысли... но шедевры языковые отсутствуют. А почему, собственно?

То есть конечно, да, с одной стороны, русская литература, богатейший язык… Но и тут всё-таки тоже есть свои Платоны. Макс Фриш там, Дюрренматт Фридрих, если не ошибаюсь. А на стенах только и видишь, что кому-то в 1996-ом до окончания рекрутской школы «ещё семь недель» или «ещё неделя» или, злорадно, «ещё 15 часов, а тебе – ещё 15 недель». А ещё космополитические подписи свастиками, фаллосами, в полном репертуаре предоставлены местные и европейские футбольные и хоккейные клубы. Люблю Сандру. Сильвию. Мелани…

Неуклюжие рифмы на общеэротические темы и касающиеся непосредственных начальников. А перлы отсутствуют. На «гражданку» нечего с собой привезти. Неплохо звучащие вещи просто ритмичны или изящной грамматической формы, но не глубокого смысла. Вот, например, успокаивающая и отупляющая сержантская кричалка – универсальный ответ на все вопросы: «Ist so weil ist so, bleibt so weil gut so» (то есть «Это так, потому что так, так и останется, потому что так хорошо»).

А на брезенте стоявшего на приколе грузовичка в дальнем углу плаца во Фрайбурге белыми буквами было выведено: «Jeden AdA schiessts aa da». (Буквально это означает: «Каждого военнослужащего здесь «ломает», и никакого смысла, кроме этого утверждения, эти слова не несут. Но, с одной стороны, неплохо подхвачена рифма из распространённой в армейских документах немецкой аббревиатуры «AdA», то есть «Angehöriger der Armee», «член армии», и швейцарского диалекта – «schiesst» вместо немецкого «scheisst» и «аа» вместо «аn». Одновременно обыгрывается именно фраза «Jeder AdА…» с которой начинаются любые занятия по подготовке – каждый «AdA» обязан… должен…», которая в данном случае заканчивается не торжественно-устремлённо, а устало-апатично).

Проходящим срочную службу по многим причинам – уже хотя бы по временным – недоступно серьёзное погружение в себя и созерцание происходящего вокруг через плодотворную призму болдинской осени.

Естественно, основная причина отсутствия аналогичных русским армейским пословицам-поговоркам лаконичных фраз, вызывающих всё ту же грустную улыбку даже у не служивших, в невозможности получения ощущений той же интенсивности. Ощущения-то есть. Портянок и подворотничков нет, зато есть усталость, недостаток сна, жара, сухие губы и трясущиеся колени на марше. Холод и горизонтальный от ветра дождь ночью на посту. Сон на бетонном полу в противогазе. Вздрагивания от сержантских окриков и звон в голове при подъёме по тревоге – эти и многие другие детали, из которых и состоят так называемые лишения службы, призванные закалить и воспитать молодого мужчину, не унижая его при этом, присутствуют и в программе становления швейцарского рекрута солдатом.

image description
image description

Отсутствует, помимо неуставных отношений, фронтовых традиций и риска быть убитым на войне, ещё одна характерная составляющая срочной службы, которую описывает общеизвестная мудрость: «не вставай на пути солдата, бегущего в столовую, иначе ты рискуешь стать загадкой для хирургов».

Отсутствует голод. По-настоящему его ни разу не испытавшему до и во время службы, мне не удалось почувствовать его в полной мере и в казарме.

«Оставили нас вдвоём в корпусе одних, типа охраны. Ну а мы, конечно, первым делом на кухню. Сварили ночью вдвоём казан картошки с тушёнкой человек на двадцать, и вот не поверишь, почти весь съели. Причём живот чуть не лопается, картошка где-то в районе горла, а есть всё ещё очень хочется…» – вот такие устные зарисовки (независимо от деталей клонированного из призыва в призыв сюжета, заканчивающегося фразой «а у вас-то дом отдыха просто») доводилось мне слышать, едва лишь ответив на вечный вопрос «как там кормят?». А всё потому, что вместо того, чтобы кивнуть «хорoшо» или пожать плечами – «нормально», я всегда начинал цитировать наизусть меню, сопровождая описания блюд плавной жестикуляцией сытого Гаргантюа.

Можно, конечно, выдать в очередной раз военную тайну и сказать просто, что на питание одного бойца выделяются восемь с половиной франков в день (цена биг-мака и маленькой колы в «Макдональдсе»), но эффект будет не тот. Наоборот, поймут так, что на эти франки только те самые два мешка брюквы из анекдота и можно купить.

Дежурный по роте.
Дежурный по роте.

Или сказать, что за неполных пять месяцев я набрал 4 килограмма, но это легко приписать обжорству по выходным, «на домашних харчах». На самом деле, на выходных я больше спал. А ел в казарме, на неделе.

Питался я следующим образом:

Понедельник
Завтрак: хлеб, масло, джем трех-четырех сортов, мёд, шоколадная паста, сыр, хлопья с молоком, шоколадный напиток, кофе.
Обед: свиная отбивная с жареной картошкой.
Ужин: овощной суп, курица с рисом.

Вторник
Завтрак: такой же, как в понедельник, плюс ещё шоколадная паста для бутербродов.
Обед: колбаса «братвурст» в луковом соусе с картофельным пюре.
Ужин: «чили кон карнe» – говядина с бобами в остром соусе.

Среда
Завтрак: шоколадная паста изчезла, остальное без изменений.
Обед: варёная говядина с овощами, суп с перловкой.
Ужин: кордон блю (котлеты по-киевски) с рисом.

Четверг
Завтрак: вместо сыра – три сорта колбасы, ещё появился апельсиновый сок.
Обед: картошка с грибами и жареной свининой.
Ужин: макароны с мясным соусом. Но поскольку в четверг у нас была пятичасовая увольнительная, почти все ели в городе, в ресторанах, пиццериях и, на худой конец, в «Макдональдсе» (всё завершалось грандиозной попойкой в ближайшем от казармы баре до одиннадцати часов вечера).

Пятница
Завтрак такой же, как всегда, но из-за вчерашнего вечера не вызывает никакого аппетита.
Обед: тосты «гаваи» с ветчиной, сыром и ананасами.
Ужин: бирхермюсли, то есть холодная каша с сухофруктами.

image description
image description

Суббота
В субботу теоретически должен быть обычный завтрак, но поскольку всем хочется пораньше поехать домой, то кухню не открывают, а раздают «ланч-пакеты» с бутербродом, парой шоколадок и бутылкой газировки – на дорожку.

Вот как-то так приблизительно и кормят. Причём всех военнослужащих – никакого спецменю для командного состава нет, и все старшие по званию, начиная со старшего ефрейтора, должны ждать с урчащими желудками, пока не накормят всех рядовых. (Отсутствие качественного или временного преимущества компенсируется только пространственным – в казармах командиры питаются в отдельных комнатах, а «на природе» сидят в машинах, что особенно неплохо для сохранения вкуса пайка во время сильного дождя.)

На разнообразие и вкусовые особенности казарменной еды влияют, помимо субъективных пристрастий и аппетита бойцов, два основных фактора – профессиональные навыки повара и расторопность ответственного за закупки провианта унтер-офицера в звании фурира. И если поваров отбирают исключительно из соответствующих ПТУ, прошедших практику в ресторанах (в нашей роте один из поваров до призыва заканчивал практику в ресторане отеля Хилтон), и принципиально плохо они готовить просто не могут, то с  закупками провианта проблемы бывают.

То есть, я это потом уже понял, когда мне объяснили, что, оказывается, в ящиках с закуской, стоящих общедоступно в столовой, у нас помимо печений и мясных консервов всего два сорта шоколадок, а фрукты (яблоки, груши, сливы и апельсины) то недозрелые, то перезрелые, да и травяной чай доставляют на стрельбище недостаточно холодным, и что так дальше жить нельзя и надо писать рапорт капитану роты от имени нашего взвода…

Поначалу я над этим смеялся, а потом как-то неожиданно искренне возмутился: ну сколько можно нам совать «твикс» и «баунти» (предупреждая недостаточно возмущённое «зажрались!» читателя, должен сказать, что к концу службы все замечания были учтены, и разнообразие шоколадок, и температура чая ни у кого уже претензий вызвать не могли).

Да, упоминая о чае, нельзя пройти мимо одного из наиболее устойчивых мифов в солдатской среде: мимо так называемого «Antibock» (антивозбудина). То ли бром, то ли специальный продукт швейцарской фармаиндустрии якобы добавляют в этот самый солдатский чай, чтобы понизить агрессивность молодых людей, ну и вообще, чтобы легче жилось. И, конечно, находились люди, которые лично видели, как старший по кухне кидает какие-то таблетки в канистру с напитком, и кому-то по секрету лейтенант советовал пить чай только в определённые дни… Это вызвало у совсем неопытных рекрутов поначалу лёгкую панику и внимательные наблюдения за своим организмом по утрам. Не избежал общего беспокойства и я.

...не Калашников!
…не Калашников!

Действительно, конфликтов в коллективе практически не было (за весь срок службы ни одной драки в казарме, только в увольнительных), и физическое стремление к прекрасному однозначно ослабело. Половина взвода перешла на воду и газировку из автомата.

Но уже через два месяца всё стало понятно. Антивозбудин или его отсутствие ничего не могли изменить в том, как поначалу влияет на молодой организм недостаток сна и постоянное физическое напряжение, и в том, что по мере приближения к дембелю изменения по сравнению с гражданскими размножительными позывами если и были, то только со знаком плюс. Естественно, легенда о таинственных таблетках с несколькими повышающими правдоподобность новыми деталями была передана под конец службы свежим рекрутам.

Без особого аппетита, скорее исходя из чувства «не пропадать же добру», коллективно съедались посылки из дома. То есть в принципе после первых же рассказов дома знали, что ничего не надо, но традиция традицией – посылки для военнослужащих до пяти килограммов швейцарская почта доставляет бесплатно, и родственники, девушки и друзья слали объёмные коробки с «мужскими» журналами, колбасами, вяленым мясом, орешками и чипсами. Коробки открыто стояли одна на другой на общем столе и часто не успевали быть съеденными даже совместными усилиями до прибытия следующей посылки.

Но я не хочу создавать иллюзию полного ленивого чревоугодия в рядах вооружённых сил Швейцарской Конфедерации. Был недоваренный рис. Были и недосолёные макароны. Были и «голодные» дни, когда приходилось питаться неприкосновенным запасом (чёрным шоколадом, печеньями и «вискасом» – так называли мясные консервы) до ужина. Случалось, что на марше отряд, первым дошедший до привала и мобильной кухни, «хомячил» (между прочим, в немецком сленге используется то же слово – «hamstern») все бутерброды и шоколадки, не оставляя ничего товарищам. И будучи «молодыми», люди в голодный обморок падали и в двух шагах от дембеля худели.

Ну, то есть, как люди… отдельные люди. Похудеть, например, умудрился только один Бешири, албанец из Македонии, соблюдающий пост Рамадан. Про его религиозность я расскажу немного более подробно в записи про иностранцев, а сейчас просто поясню, что выделялся он помимо роста – под два метра – и фамилии ещё и разборчивостью в еде. Он не ел свиное мясо.

Не есть свинину было сложновато, потому как мясо это самое дешёвое, и чаще всего присутствовало в меню в разных формах (см. выше), но, избегая вопросов о точном составе сосисок и налегая на говядину, курятину и рыбу, Бешири держал свои 95 килограмм почти всю службу. И только начав существовать весь день без еды, воды и сигарет, сбросил килограмм семь за пару недель. В принципе, после захода солнца можно было объедаться на кухне у соплеменника, повара Красничи, у которого, кстати, с религией были более лёгкие отношения, но этого явно не хватало. Вот так Бешири и похудел, но достаточно добровольно. Больше потерять вес на службе не удалось никому.

Фюгли (Робинзон), любимец взвода.
Фюгли (Робинзон), любимец взвода.

По аналогии с предыдущим примером можно предположить, что терять сознание от голода мог только человек, ещё меньше подходящий к армейским условиям питания, чем мусульманин. И не ошибиться. Падал в голодные обмороки в первые недели службы рекрут Фюглишталер, личность уникальная, под конец службы более известная офицерам за пределами роты, чем ротный командир. Излишне подробное описание качеств этого бойца, достаточно мало относящееся непосредственно к теме, вызвано желанием окончательно записать определение голодающего солдата швейцарской армии.

Фюглишталер, для сослуживцев Фюгли, а для меня Робинзон, олицетворял полную противоположность всему тому, что собой должен представлять солдат. Робинзон был пацифистом, растафарианцем, теологом-любителем и, что особенно важно, вегетарианцем.

Естественно, в армии он был добровольно, с целью подготовиться к пешему путешествию вокруг света, которое запланировал на следующий после службы год. (Начало пути – через Турцию в Азию – он даже мог подробно описать.) Робинзон хотел научиться правильно паковать рюкзак, выдерживать физические нагрузки и рассчитывать собственные силы. Стрелять и заниматься рукопашным боем он не отказывался, и только на последнем месяце рекрутской школы заартачился и потребовал освободить его от службы на посту с боевыми патронами.

image description
image description

Переводить его в ряды служащих без оружия было уже поздно, и на это несоответствие уставу закрыли глаза. Хотя сам внешний вид Робинзона до самой демобилизации был большим несоответствием. Растафарианская причёска – длинные волосы-дреды (толстые косички) и боярская борода до воротника (в двадцать два года) стали отличительным знаком нашего взвода – официально взвод называется по имени ротного лейтенанта – взвод Гигера, Висса и так далее, но нас иначе, чем взвод Фюглишталера, не называли.

Служилось Робинзону благодаря открытому характеру, искреннему добродушию и внутреннему равновесию на удивление легко. Сначала сослуживцы подкалывали его: мол, чё, хиппи, пацифист…, но очень быстро прекратили, поняв бесплодность таких попыток.

Выглядело это так:

– Аа, такой ты правильный… и мясо не ешь… в партии зелёных, небось!
– Hет. Hо я в другой партии (серьёзным голосом). В ПГП.
– А чё (неуверенно), есть такая?!
– Ну. Есть, конечно. Противогорная Партия.
– Да?
– Говорю же. У неё программа – взорвать Альпы…
– ???
– Ну, чтобы встал с утра, а из окна вид на Средиземное море…

Офицерам его буйная растительность на лице и на голове, конечно, не могла нравиться: бородка если и есть, то должна быть аккуратной, а волосы, если до воротника доходят, надо носить в сеточке. Это нам объяснили ещё до того, как выдали обмундирование. Поэтому, помимо содержательных диалогов с сослуживцами на тему его политических убеждений, Робинзону приходилось каждые два дня разговаривать с фельдфебелем. Слова и аргументы не менялись. В течение почти трёх месяцев, до получения неофициальной полной неприкосновенности.

– Рекрут Фюглишталер…
– Тут! (Этот ответ – уставная реакция на звук своей фамилии, у меня до сих пор иногда срабатывает. Ещё одна деталь: по-немецки «тут», то есть «xиер», звучит не по-солдатски долго, всё-таки две гласные буквы. Поэтому немецкоговорящие молодцевато ограничиваются выдохом «xю». Как иногда звучал мой выдох, можете догадаться.)
– …сегодня будем стричь бороду…
– Нет!
– Будем-будем!
– Нет.
– Буудем.
– Нет.

Все усилия военной педагогики, недостаточно подкреплённые убедительными карательными мерами, привели к тому, что через три месяца службы, во время инспекции – посещения нашей части немецким генералом, в процессе сооружения потёмкинской деревни всех попросили снять или хотя бы заклеить пластырем серёжки в ушах, бровях и губах – между прочим, не особо выделяющиеся даже среди унтер-офицеров и лейтенантов украшения, «а вот генерал бундесвера не так понять может, и, кстати, будет прав!». А Робинзона просто спрятали. С глаз долой.

Так вот, именно Робинзон позволяет очень точно описать армейское питание одним предложением: «Вегетарианцы голодают, потому что в пайке слишком много мяса».

То есть недели через две-три он договорился с поварами, чтобы ему откладывали гарнир заранее, не обливая его мясным соусом, и делали бутерброды с сыром, а не с колбасой, и додумался брать с собой для поддержания сил орехи и нашёл ящики с печеньями в столовой. И даже слегка растолстел. А сначала действительно падал. Бледный новобранец швейцарской армии лежал с поникшей бородой и говорил скороговоркой: «Сейчас-сейчас, что-то голова закружилась…» Хотя вообще-то это Невозможно.

Текст: Евгений Шинкарев

Евгений Шинкарев
Евгений Шинкарев недавно публиковал (посмотреть все)

Текст и фото предоставлены Галиной Манхарт

< = Предыдущая запись

Следующая запись = >

 

Поделитесь публикацией с друзьями

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику