Тайнопись «Рождественского поста» Сергея Завьялова
Обильные снегопады в Цюрихе редки. 15 января 2021 г. (© schwingen.net)
Искусство

Тайнопись «Рождественского поста» Сергея Завьялова

Сергей Завьялов написал «Рождественский пост» в 2009-м. На следующий год поэма вышла в книге «Речи» московского издательства НЛО. На первый взгляд, текст отсылает читателя к одной из трагедий Второй мировой войны. Об этом прямо говорит и сам поэт, в частности в интервью Радио Свобода. Однако есть и другая версия. Завьялов, подчеркну, её отвергает.

Прочесть «Рождественский пост» можно здесь. Получилось? А теперь зададимся вопросом: из чего и как сделан этот текст.

Подзаголовками главам служат даты григорианского календаря с 29 ноября 1941 года по 7 января 1942-го. Некто старательно записывает значимое для него, при этом сохраняя орфографию оригинала. На чём сфокусировано внимание неизвестного наблюдателя? Для наглядности приведу ряд примеров, в которых предложения источника выделены курсивом.

От погоды до молитвы

Сначала метеосводка: «Температура воздуха в Ленинграде минус 9-11 градусов; облачно, пройдет кратковременный снег; ветер переменных направлений…»

Далее — дата по старому стилю и предписание монастырского устава: «Въ понедѣльникъ — горячая пища безъ масла. Въ среду и пятницу — сухояденiе».

Затем скрупулезный учёт продовольственных карточек: «Карточка на мясо и мясопродукты на ноябрь месяц: Купон № 16 — 25 граммов. Отоварен в пятницу 28 ноября».


image description
image description
Минное поле русского языка. Сергей Бережной – о словесном напалме
| Новости, Общество, Школа

Минное поле русского языка. Сергей Бережной – о словесном напалме

«Патриотизм», «вынужденная мера», «сохранение стабильности», «отрицательный рост», «избиратель»...  Какие приемы использует тоталитарная пропаганда, чтобы исказить значение и восприятие привычных слов?...

ZFF-20. Охота пуще неволи, или «Русские на войне»
| Искусство, Общество

ZFF-20. Охота пуще неволи, или «Русские на войне»

20-й Международный Цюрихский кинофестиваль приглашает профессионалов и поклонников кинематографа в Швейцарию с третьего по тринадцатое октября. Для публики приготовили сотню...


Постепенно картина становится зримей, объемней. И в последующих скупых репликах проявляются из небытия призрачные черты персонажей, видимо, обитателей одной коммунальной квартиры. Местоимения и глаголы прошедшего времени позволяют определить их пол: мужской или женский.

Писатель и историк литературы Игорь Вишневецкий в своей статье (НЛО №139, 2016) предполагает, что это голодающие люди: мальчик, две женщины, мужчина-врач. В частности, в уста последнего вложены беспристрастные отрывки из медицинской книги, например, такой: «Алиментарная дистрофия — патологический процесс, который с клинической стороны следует рассматривать как особую нозологическую единицу…»

Очередная пугающая проза бытия сменяется поэтически прекрасным, надмирным:

«О как величествен был снегопад на закате этого дня
Эти хлопья что стирают приметы пространства
Это исчезновение линий утрата теней
угасание звуков».

А новую жалобу обрывает победоносное сообщение Совинформбюро: «Вчера ночью части Южного фронта советских войск под командованием генерала Харитонова прорвали укрепления немецких войск и, грозя им окружением, ворвались с северо-востока в Ростов и заняли его».

И в заключение — высокий церковный слог:

«Величитъ душа Моя Господа,
и возрадовася духъ Мой о Бозѣ Спасѣ Моемъ».

Магия неопределенности

Таким образом, мы видим, что по форме текст является коллажем из десятка фрагментов, сложенных в определенном порядке. Интенсивность и высота произношения, длинноты, паузы, придыхания подчеркивают различие смыслов. В свою очередь мелодическое звучание приобретает особенную волнующую силу — так поднимается и опускается грудь трудно дышащего человека или моря, перекатывающего тяжелые прибрежные камни.

Эта строгая волновая структура повторяется семь раз по числу глав. Повторим и мы: «Рождественский пост» написан как хроника. Надо думать, выбор жанра закономерен. До наших дней дошли свидетельства жертв и мучеников блокадного Ленинграда: дневники, письма, фотоснимки, кинохроника, воспоминания. Однако в данном контексте просматриваются и более глубокие корни.

Чтобы проследить их, обратимся к биографии автора.

Сергей Завьялов родился в 1958 году в Пушкине Ленинградской области. Филолог по образованию, он известен специалистам как знаток античной литературы. Первые описания исторических событий в хронологическом порядке пришли в наше тысячелетие из Римской империи. Естественно предположить, что жанр «Рождественского поста» задает в том числе и античная традиция.

Для описания отношений со временем выбран особенный приём.

Время в «Рождественском посте» идет по григорианскому и юлианскому календарям. У него есть прошедшее, настоящее и будущее — вчера, сегодня и завтра. А «неподвижные» праздники, чествования святых отсылают к годовому богослужебному кругу: в мифической церкви Времени всё сущее происходит параллельно и постоянно. Парадоксально, но такая многогранная определенность делает хронику более неопределенной.

Воспоминания о будущем

Поэма обращается к читателю на разные голоса. Это подчеркнуто и графически. Разделенные пустотами фрагменты кристаллически резки, слова и смыслы пробиваются как бы издалека. Русский литературный язык играет стилями: публицистическим, официальным, научным, художественным, разговорным. Разнонаправленное, обращенное ко всем (и к никому) многоголосие равноправно композиционно и логически. О чём оно?

Погода, возможность выжить, детские фантазии, описание недуга, больной бред, положение на фронтах воюющего государства, молитва повторяются семикратно — в разных главах равные по форме, разные по содержанию. Из-за чего образуемое целое получает много степеней несвободы. А его атомарное строение выглядит стабильным, неделимым, неизменяемым. И существующим параллельно в различных временах и пространствах.


image description
image description
Минное поле русского языка. Сергей Бережной – о словесном напалме
| Новости, Общество, Школа

Минное поле русского языка. Сергей Бережной – о словесном напалме

«Патриотизм», «вынужденная мера», «сохранение стабильности», «отрицательный рост», «избиратель»...  Какие приемы использует тоталитарная пропаганда, чтобы исказить значение и восприятие привычных слов?...

ZFF-20. Охота пуще неволи, или «Русские на войне»
| Искусство, Общество

ZFF-20. Охота пуще неволи, или «Русские на войне»

20-й Международный Цюрихский кинофестиваль приглашает профессионалов и поклонников кинематографа в Швейцарию с третьего по тринадцатое октября. Для публики приготовили сотню...


Полифония и другие художественные приемы превращают «Рождественский пост» в поэтическую симфонию большой силы воздействия. В слове выковываются теплое, маленькое, нежное, целеустремленное и огромное, грубое, хаотическое, всё пожирающее. Эпическому неизбежному противостоит хрупкая детская мечта, воспоминание о будущем, где «папа уже не умрёт».

Предсказания прошлого

Безучастность повествования пугает, отвращает, наполняет душу смертельным холодом. Явных оценок описываемой трагедии в произведении, кажется, нет. Потому что покрывшийся язвами ржавчины ключ Тургенева-Чернышевского «кто виноват и что делать» для другого. А в случае «Рождественского поста» прожитое, или, как минимум, прочитанное, переместилось куда-то и осталось там. Это не мистика: прошлое реально!

Более того, книгу можно перечитать по-новому. Так и предсказание прошлого может обернуться настоящим на очередном витке ленты Мёбиуса или, если хотите, годового круга.

По-моему, как часто бывает в современном искусстве, «Рождественский пост» скорее взывает к горячему сердцу, чем к холодному разуму. Какие же мысли будит поэма?

Надо полагать, разные. Поделюсь своею. Да, «Рождественский пост», на первый взгляд, рассказывает о событиях восьмидесятилетней давности в одном выстуженном голодной смертью городе. Однако лично у меня мало веры слишком прямолинейным координатам во времени и пространстве искусства. Что могут скрывать, о чём подсознательно сообщают языковые коды?

История искусства знает, что форма может превращаться в содержание. Жизнь людей далека от оглушительной пустоты. А волновая природа речи предполагает по меньшей мере наличие проводника, например, воздушного пространства и человеческой души, настроенной на те же частоты, то же Слово. И тут мы переходим непосредственно к нашей гипотезе. И к поэту, жителю Европы начала XXI века.

О грёзах

Впрочем, такие мысли и чувства, наверное, знакомы любому, оказавшемуся в чужой языковой среде, малопонятной, незнакомой культуре. Что происходит с человеком там? В книгах про это много. Напишем коротко. Человек может порой очень болезненно переживать интеллектуальный и эмоциональный голод из-за бедного, холодного общения с людьми, может чувствовать себя невостребованным, в глухой блокаде, у неба на краю.

За доказательством обратимся к источнику. А именно, о чём грезит один из героев «Рождественского поста»?

«А еще в другой раз
у меня будет такой специальный шкаф:

в одном месте яблоки
в другом месте груши
в другом месте апельсины
в другом месте персики
в другом месте виноград
в другом месте дыня
в другом месте арбуз».

Так вот, смею предположить, что наименования семи предметов из чудесного тайника означают отнюдь не фрукты и ягоды. К тому же мы помним, что языковая формула поэмы повторяется. Значит, достаточно разобрать один пример. Скажем, «яблоки». Что в этом шифре из букв русского алфавита и звуков русской речи? Яблоки ли? Ароматная кисло-сладкая антоновка? Сочная и нежная плоть симиренко? Густая свежесть белого налива? Нет и нет!

Все яблоки мира

По моему глубокому убеждению, «яблоки» поэмы сложнее, чем простые плоды одного фруктового дерева. «Яблоки» здесь — структурная единица русского языка. Строго говоря, имя существительное, неодушевленное, множественное число, 2-е склонение. Эти «яблоки» многообразны, они могут быть созданы природой, искусством или воображением человека, и несть числа таким волшебным «яблокам».

Потому что в этом слове все яблоки мира — бывшие, настоящие и будущие.

Адамово с древа познания добра и зла. Глазные яблоки, при надавливании на которые, реальные предметы раздвоятся, а галлюцинации — нет. Большое яблоко Нью-Йорка. Яблоко раздора, поссорившее Геру, Афину и Афродиту. Медное яблоко Петропавловского шпиля в Ленинграде (Санкт-Петербурге) с летящим ангелом и крестом. Яблочная мякоть, которой кормят младенца, отнимая его от маминой груди. Сады и плоды. Яблоки печёные, солёные, варёные. И их изображения на бумаге, холсте и камне, в танцах, песнях и сказках. И так далее, и тому подобное…

Это же в равной мере относится и ко всем другим несметным сокровищам чудесного шкафа, о которых мечтает лирический герой. Или реальный человек, наш современник?

О Слове

В 2004 году Сергей Завьялов эмигрировал из России в Финляндию. То есть «Рождественский пост» создан в отрыве от языка родной страны, в условиях несвободы, блокады языка иностранного.

Вероятно, величественная и глубокая поэма ещё не раз привлечет внимание исследователей. Потому что у неё много измерений. Это и памятник жертвам Ленинградской блокады. И магический коловорот событий и времен. И изживание травм прошлого. И трагедия Слова, выживающего в блокаде…

И заключение. Десять лет назад Сергей Завьялов поселился вблизи Цюриха. В 2018-м вышел его сборник «Стихотворения и поэмы 1993-2017». А в минувшем году поэт перевел с языка древних римлян на русский большой цикл од Горация.

#

Марина Охримовская

 

Сергей Завьялов. Рождественский пост

 

Поделитесь публикацией с друзьями

Комментарии на сайте

Веселый доктор

При всём уважении к авторам. «Рождественский пост» только выиграл бы, если бы у жильцов одной коммунальной квартиры появился сосед-чекист, который бы объедался икрой с шоколадом, запивая это вином и водкой. У меня фсё.

Марина Охримовская

Спасибо за ваше мнение.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие тексты на эту тематику